Здравствуйте, дорогие друзья! Каждое третье воскресенье июня вся медицинская общественность празднует свой профессиональный праздник. И сегодня моя статья посвящена именно медработникам. Вернее, я хочу вам рассказать: почему у врачей белые халаты. А знаете ли вы о том, что они, как атрибут спец.одежды, у медиков появился относительно недавно?

Увидев белый халат на человеке, мы сразу понимаем, что перед нами медицинский работник. И сразу возникает ассоциация, что мы в надежных руках профессионалов и чтобы с нами не случилось, нам обязательно помогут.

У каждой профессии есть своя униформа: у военных, полицейских, моряков, почтовых служащих, железнодорожников. Сейчас трудно представить персонал больниц и поликлиник без белых халатов. Правда, есть вариации с цветом и моделями, но именно белый халат уже на подсознательном уровне вызывает у нас доверие. Но так было не всегда.

Слово «халат» — не русское, оно позаимствовано из арабского языка - hil at и переводится как «почетное платье».

Впервые о белых халатах заговорили во второй половине девятнадцатого века. До этого времени врачи, оказывая медицинскую помощь, носили обыкновенные фартуки. Если была необходимость, еще надевали перчатки. Раньше врачей узнавали не по одежде, а по его делам и всех докторов знали в лицо.Впервые о белых халатах заговорили англичане.

В 60-е годы XIX столетия английский хирург-гигиенист из английского города Глазго Джозеф Листер начал развивать теорию антисептики, которая была быстро признана врачебным сообществом. Он применял для обработки ран карболовую кислоту. Одновременно он развил теорию о том, что белые халаты обладают тоже антисептическим свойством. С этого времени и начинается история медицинских халатов.

Джозеф Листер

Было много споров, однако жизнь расставила все на свои места, когда в 1918—1919 годах в Европе свирепствовала «Испанка», унесшая жизнь десятков миллионов людей. Именно в это время ношение белых халатов стало повсеместным: их стали носить не только хирурги, но и врачи других специальностей.

Есть и иные, нетрадиционные версии истории происхождения белых халатов. Вот, к примеру, восточная легенда уверяет нас, что не только символ медицины – чаша со змеей – заимствованы из учения Аюрведы, но и современная форма одежды врача – белый халат, шапочка, брюки и маска на лице. Именно такой была ритуальная одежда атхарванов – древних зороастрийских целителей. Во время лечения больных или совершения обрядов целители облачались в белое, как в символ чистоты. Повязка на лице служила для того, чтобы дыхание их не оскверняло священное творение огня.

Считается, что постоянно в работе белые халаты стали носить немцы в период франко-прусской войны.

Медицинский халат в России

В Россию халат пришел в XVIII веке и был сначала домашней одеждой, лишь позднее, конце XIX века он стал медицинским. Есть несколько версий, когда белый халат стал рабочей одеждой медиков.

Это произошло на рубеже девятнадцатого – двадцатого веков. Впервые белый халат врачи надели во время Русско-турецкой войны в 1877—1878 годов.

Но более достоверной является версия, когда впервые облачились в белые халаты доктора госпиталя имени Бурденко в Санкт-Петербурге в 80-х годах XIX века.

Почему именно белый цвет?

В XX веке по белому халату оценивали профессионализм хирургов: качество операции определялось по наличию крови на халате.

С некоторых пор в Англии начались споры о целесообразности белого цвета в спец. одежде медперсонала. Однажды английские врачи решили отказаться от белых халатов, но со временем они отказались от этого эксперимента. Объяснялось это тем, что пациенты стали с недоверием и опаской относится к докторам.

Ученые Великобритании стали изучать, как влияет белый цвет на пациентов. Ответ дала наука колориметрия. Всем известно, как меняются настроение и эмоции в зависимости от окружающего цвета. И это было доказано не только экспериментальным путем, но и физически обоснованно. Так, красный цвет – возбуждает, зеленый – успокаивает, синий – внушает умиротворение и чувство вечности…

Согласно колориметрии, белый цвет самый энергичный, побуждает к деятельности, внушает представление о чистоте, нетронутости, непорочности, настраивает на самоотдачу, а на пациентов оказывает благотворное влияние и особое доверие.

Как сейчас одеваются медики

Если раньше ткань халатов всегда была только из хлопка, то сейчас при пошиве стали использовать смесь натуральных и синтетических волокон. Благодаря таким материалам медики выглядят современно и стильно.

В последнее время все чаще спец.одежда медиков становится зеленой, розовой, голубой и т.д. Сейчас стало модным, а может и целесообразным, носить спец.одежду разных цветов. По цвету халатов или костюмов можно судить, в каком отделении работает медик. Необходимость отойти от белого цвета заставляют и современные технологии: отражение от ламп в операционных и в манипуляционных с белыми стенами.

Но какой бы цвет медицинских халатов не был, белый халат врача всегда будет его визитной карточкой. Эта одежда до сих пор не потеряла своей популярности среди врачей и медсестер. Вот такая история белого халата.

Дорогие читатели, на моем блоге есть еще статья об одном медицинском атрибуте – шприце, как он появился, каким был и стал этот . Прочитайте и эту интересную историю.

Дорогие коллеги! Я поздравляю вас с нашим замечательным праздником! Желаю вам всем здоровья, успехов и благополучия!

Докторам и санитаркам
Пусть живется очень ярко!
Медсестра ты или врач -
Будет много пусть удач!
И к надевшим всем халаты,
И к вошедшим всем в палаты,
Будет жизнь пусть справедлива,
Ласкова и терпелива!

Если вам понравилась история белых халатов, поделитесь рассказом со своими друзьями!

Будьте здоровы! С вами была Таисия Филиппова.

рассказал , почему многие американские врачи носят кулоны с надписью «Не откачивать» и почему предпочитают умирать от рака дома, а не в больницах. И хотя речь и идет о ситуации в США, большинство тезисов применимо к российской действительности.

Врачи уходят тихо

– Много лет назад Чарли, уважаемый врач-ортопед и мой наставник, обнаружил у себя в животе комок. Ему сделали диагностическую операцию, которая подтвердила рак поджелудочной железы.

Один из лучших хирургов страны предложил Чарли лечение и операцию, которая позволила бы утроить срок жизни с таким диагнозом. Однако при этом качество его жизни было бы низким.

Чарли такое предложение не заинтересовало. Он выписался из больницы на следующий же день, отказался от своей врачебной практики и больше ни разу не появился в медучреждении. Вместо этого все оставшееся время он посвятил своей семье. Чарли не лечился ни химиотерапией, ни радиацией. Его самочувствие было хорошим, насколько это вообще возможно при онкологическом заболевании. Умер он спустя несколько месяцев дома.

Эта тема редко затрагивается, но врачи тоже умирают. И они умирают совсем не так, как другие люди. Поразительно, насколько редко доктора обращаются за медицинской помощью, когда дело близится к концу. Врачи отчаянно борются со смертью, когда дело идет об их пациентах, и одновременно очень спокойно относятся к собственной кончине. Дело в том, что они точно знают, что произойдет, и какие варианты у них есть. Они могут себе позволить любой вид лечения, но уходят тихо.

Разумеется, врачи не хотят умирать – они хотят жить. Но они достаточно много знают о современной медицине и понимают реальные границы возможностей. Более того, они также достаточно знают о смерти и понимают, что смерть в мучениях и в одиночестве – это страшно. Врачи всегда говорят об этом со своими семьями. Они хотят быть уверены, что, когда придет их час, никто не будет героически спасать их, ломая ребра в попытке оживить непрямым массажем сердца. Именно такие травмы получает человек, когда массаж ему делают правильно.

Практически все медработники хотя бы раз наблюдали «тщетное лечение», когда не было никакой вероятности, что смертельно больному пациенту станет лучше от самых последних достижений медицины. Но бедолаге вспарывают живот, втыкают в него трубки, подключают к аппаратам и отравляют лекарствами. Именно это происходит в реанимации и стоит десятки тысяч долларов в сутки. За эти огромные деньги люди покупают себе страдания.

Мои коллеги бесчисленное количество раз говорили мне примерно следующее: «Пообещай, что, если ты увидишь меня в таком состоянии, ты не будешь ничего предпринимать». Они говорят это на полном серьезе. Некоторые медики носят специальные кулоны с надписью «Не откачивать» или даже татуировки, чтобы врачи не делали им непрямой массаж сердца.

Лечить людей, причиняя им страдания, мучительно. Да, медработников обучают не показывать свои чувства, но друг с другом они делятся своими переживаниями. «Как люди могут так истязать своих родных?» – вопрос, который преследует многих докторов. Мне кажется, что вынужденное причинение страданий пациентам по желанию их семей – одна из причин распространенности алкоголизма и депрессии среди врачей по сравнению с другими профессиями.

Доктор, сделайте все!

Почему же врачи назначают лечение, которое сами бы никогда не назначили себе? Из-за пациентов и системы медицины в целом.

Представьте ситуацию: человека, который потерял сознание, привезли на «скорой» в больницу. Так как никто не предвидел этого сценария, заранее не было оговорено, что делать в подобном случае. Это весьма типичная ситуация. Родственники напуганы, потрясены и растеряны из-за многообразия вариантов лечения.

Когда врачи спрашивают «Хотите ли вы, чтобы мы «сделали все»?» – родные зачастую говорят «да». И начинается ад для всех участников этого действа. Иногда семья на самом деле хочет «сделать все», но чаще близкие просто хотят, чтобы это «все» имело разумные пределы. И здесь возникает другая проблема – обыватели в основной массе не знают, что разумно, а что нет. Запутавшиеся и скорбящие, они могут не спросить или не услышать, что говорит врач. При этом врачи, которым велено «сделать все», будут делать все, не рассуждая о разумности.

Подобные ситуации случаются сплошь и рядом. Их также усугубляют подчас совершенно нереалистичные ожидания о «всемогуществе» врачей. Так, многие думают, что искусственный массаж сердца – это беспроигрышный способ реанимации. На деле большинство людей все равно умирают, а если выживают, что становятся глубокими инвалидами, если поражается мозг.

Я принял сотни пациентов, которых привозили в больницу после реанимации искусственным массажем сердца. Лишь один из них, здоровый мужчина со здоровым сердцем, вышел из медучреждения на своих двоих. Если человек серьезно болен, стар и/или у него смертельный диагноз, вероятности положительного исхода реанимации почти не существует, при этом вероятность страданий – почти 100%. Таким образом, нехватка знаний и нереалистичные ожидания приводят к плохим решениям о лечении.

В сложившейся ситуации, конечно же, виноваты не только родственники пациентов. Сами врачи делают бесполезное лечение возможным. И, что интересно, даже врачи, которые ненавидят тщетное лечение, вынуждены удовлетворять желания пациентов и их родных.

Например, родственники привезли пожилого человека с неблагоприятным прогнозом в больницу, рыдают и бьются в истерике. Они впервые видят врача, который будет лечить дорого им человека. Для них доктор – таинственный незнакомец, и наладить доверительные отношения в таких условиях крайне сложно. Если врач поднимает вопрос о реанимации, люди склонны подозревать его в нежелании возиться со сложным случаем, экономии денег или своего времени, особенно если специалист не советует продолжать реанимацию.

И, к сожалению, не все врачи умеют разговаривать с пациентами и их семьями на понятном языке. Кто-то очень категоричен, кто-то грешит снобизмом. Когда мне нужно было объяснять родственникам больного о существующих вариантах лечения перед смертью, я как можно раньше рассказывал им только о тех возможностях, которые были разумны в данных обстоятельствах.

Если родные предлагали нереалистичные варианты, я доступными словами доносил до них все отрицательные последствия. Если семья все же настаивала на лечении, которое я считал бессмысленным и вредным, я предлагал перевести их в ведение другого специалиста или другую больницу.

Врачи отказываются не от лечения, а от перелечивания

Порой я думаю, что мне стоило быть более настойчивым, убеждая родственников не лечить смертельно больных пациентов. Некоторые случаи, когда я отказался лечить пациента и передал его другим врачам, до сих пор преследуют меня.

Одна из моих любимых пациенток была именитым юристом. Она страдала тяжелой формой диабета и ужасным кровообращением. У нее на ноге образовалась болезненная рана. Я пытался сделать все, чтобы избежать госпитализации и операции, так как понимал, насколько опасны для нее больницы и хирургическое вмешательство.

В итоге она пошла к другому специалисту, которого я не знал. Тот врач, почти не знакомый с историей болезни этой женщины, решил прооперировать ее – шунтировать тромбмозные сосуды на обеих ногах. Операция не помогла восстановить кровоток, а послеоперационные раны не заживали. На ступнях пошла гангрена, и женщине ампутировали обе ноги, две недели спустя она умерла.

И медработники, и пациенты часто становятся жертвами системы, которая поощряет чрезмерное лечение. Врачи в некоторых случаях получают плату за каждую проведенную процедуру, поэтому они делают все, что можно, невзирая на эффективность процедуры, – просто с целью заработать. Кроме того, врачи боятся, что семья пациента подаст в суд, и поэтому делают все, что просят родственники, не выражая своего мнения во избежание проблем.

Помимо прочего, система может проигнорировать пациента, даже если он заранее подготовился и подписал нужные бумаги, где высказал свои предпочтения о лечении перед смертью. Один из моих пациентов, 78-летний мужчина по имени Джек, болел в течение многих лет и пережил 15 серьезных операций. После всего пережитого он совершенно однозначно заявил мне, что никогда, ни при каких обстоятельствах не хочет оказаться подключенным к аппарату искусственной вентиляции легких (ИВЛ).

И вот однажды у Джека случился инсульт. Его доставили в больницу без сознания и жены не было рядом. Поэтому врачи сделали все возможное, чтобы его откачать, и перевели в реанимацию, где подключили к ИВЛ. Джек боялся этого больше всего в жизни! Я приехал в больницу, чтобы обсудить пожелания пациента с персоналом и его женой. На основании документов, составленных с участием Джека и им подписанных, мне удалось отключить его от аппаратуры, поддерживающей жизнь. Умер он только спустя два часа, все это время я просто сидел с ним рядом.

Вот так, несмотря на то, что человек составил все необходимые документы, он все равно умер не так, как хотел. Позже я также узнал, одна из медсестер донесла на меня за то, что я отключил пациента от аппаратов, тем самым совершив убийство. Но так как Джек заранее прописал все свои пожелания, за этой жалобой ничего не последовало.

Доктор медицины из Южной Калифорнии Кен Мюррей

Но себя врачи не перелечивают, ведь они ежедневно видят последствия. Почти каждый человек может найти способ мирно умереть в стенах своего дома. Существует множество возможностей облегчить боль, и хосписный уход помогает смертельно больным людям провести последние дни жизни комфортно и достойно, вместо того, чтобы страдать от напрасного лечения. Что интересно, люди, за которыми ухаживает хоспис, живут дольше, чем люди с такими же болезнями, но которых лечат в больнице.

Несколько лет назад у моего старшего двоюродного брата Торча случилась судорога. Оказалось, у него был рак легких, который дал метастазы в мозг. Разные доктора рассказали нам о возможном агрессивном лечении, что означало прохождение химиотерапии в больнице. Это позволило бы брату прожить еще около четырех месяцев. Торч решил не лечиться и только принимать таблетки от отека мозга.

Он переехал жить ко мне, и следующие восемь месяцев мы жили в свое удовольствие, прямо как в детстве. Впервые в жизни съездили в Диснейленд, сидели дома и смотрели спортивные передачи. Торч даже поправился на моей домашней еде. Его не мучили боли, а расположение духа было боевым. Однажды он просто не проснулся. Три дня он находился в коме, а потом умер.

Торч не был врачом, но он четко знал, что хотел жить, а не существовать. Не все ли мы хотим того же? Что касается лично меня, то мой врач оповещен о моих пожеланиях. Я тихо уйду в ночь. Как мой наставник Чарли, как мой двоюродный брат Торч, как мои коллеги врачи.

Почему многие врачи носят татуировки с посланием «Не реанимировать», «Не откачивать» — может, они не верят в силу современной медицины? Это не совсем так. Врачи спасают жизни, они видят смерть и страдания. Врач скорой помощи обязан оказать помощь любому человеку – хоть миллионеру, хоть нищему. Почему же он отказывается, чтобы кто-то помогал ему?

Каждый доктор (особенно, если он хирург онколог или травматолог) сталкивается в своей практике с летальными исходами. Врач – это обычный человек, который ежедневно ходит на работу. Его должностная инструкция проста: спасать жизнь и беречь здоровье человека. Каждый врач осознает, что на месте своего пациента когда-нибудь может оказаться он. И спасать его будет обычный человек, такой же врач. Не всесильный, не всезнающий, не всемогущественный. Который, подобно ему, знает, что ожидает человека после приступа, инсульта или в результате аварии . Например, когда остановилось сердце или когда произошла клиническая смерть.

А знаете ли вы, что шансы в этом случае выжить очень малы? И даже, если человек выживет, он не сможет вернуться к нормальной жизни и уйти из больницы на своих двоих? А еще – во время непрямого массажа сердца пациенту могут сломать ребра, чтобы спасти его жизнь. Врачи все это прекрасно знают и хотят уберечь себя и своих близких от подобной участи. Они видели столько страданий, боли и мучений, что не хотят подобного для себя. Они отлично разбираются в тенденциях и возможностях современной медицины, знают, сколько это будет стоить и во что их кратковременная реанимация выльется для их родственников. Вот почему врачи носят кулоны и тату с надписью: «Не откачивать». Они не хотят, чтобы их вернули к жизни, которая потом будет неполноценной.

«Не реанимировать»: врачебная тайна раскрыта

Все же некоторым до сих пор невдомек, почему многие врачи носят татуировки с посланием не реанимировать. Ведь врач оказывает помощь другим людям, не спрашивая, хотят они этого или нет. Врачи делают все возможное, чтобы спасти жизнь. Для кого-то это работа, для кого-то призвание. Некоторые врачи желают получить солидную денежную компенсацию от родственников и близких пациента. Однако для себя врачи упорно не хотят использовать все возможные и невозможные методы, чтобы выжить. Врачи предпочитают уйти спокойно и достойно , чем остаться инвалидами. Врачи не желают мучиться. Они не циники и не трусы. Они очень любят своих близких и понимают, через какие испытания необходимо пройти человеку, чей родственник потерял способность двигаться.

Даже если врач принимает меры по спасению человека, он не знает, какой будет конечный исход. Но он знает, сколько потребуется мучений, денег и физических усилий со стороны родственников, персонала и самого пациента. Вот почему врачи носят кулоны с надписью, предупреждающей не реанимировать их. Люди без медицинской практики могут посчитать это решение кощунственным и эгоистичным. Однако простые люди слишком идеализируют возможности медицины . Ведь человек может быть смертельно болен или слишком стар, чтобы бороться за жизнь, а отчаянные пробы привести его в чувства принесут ему адские боли и нестерпимые ощущения в его последние минуты. Врачи все это знают, и поэтому просят не реанимировать их. А не потому, что считают себя единственными светилами и никому не доверяют.

Почему многие врачи носят татуировки с посланием «Не реанимировать», «Не откачивать» — может, они не верят в силу современной медицины? Это не совсем так. Врачи спасают жизни, они видят смерть и страдания. Врач скорой помощи обязан оказать помощь любому человеку — хоть миллионеру, хоть нищему. Почему же он отказывается, чтобы кто-то помогал ему?

Кулоны и тату с надписью «Не откачивать»: почему врачи выбирают смерть?

Каждый доктор (особенно, если он хирург онколог или травматолог) сталкивается в своей практике с летальными исходами. Врач — это обычный человек, который ежедневно ходит на работу. Его должностная инструкция проста: спасать жизнь и беречь здоровье человека. Каждый врач осознает, что на месте своего пациента когда-нибудь может оказаться он. И спасать его будет обычный человек, такой же врач. Не всесильный, не всезнающий, не всемогущественный. Который, подобно ему, знает, что ожидает человека после приступа, инсульта или в результате аварии . Например, когда остановилось сердце или когда произошла клиническая смерть.

А знаете ли вы, что шансы в этом случае выжить очень малы? И даже, если человек выживет, он не сможет вернуться к нормальной жизни и уйти из больницы на своих двоих? А еще — во время непрямого массажа сердца пациенту могут сломать ребра, чтобы спасти его жизнь. Врачи все это прекрасно знают и хотят уберечь себя и своих близких от подобной участи. Они видели столько страданий, боли и мучений, что не хотят подобного для себя. Они отлично разбираются в тенденциях и возможностях современной медицины, знают, сколько это будет стоить и во что их кратковременная реанимация выльется для их родственников. Вот почему врачи носят кулоны и тату с надписью: «Не откачивать». Они не хотят, чтобы их вернули к жизни, которая потом будет неполноценной.

«Не реанимировать»: врачебная тайна раскрыта

Все же некоторым до сих пор невдомек, почему многие врачи носят татуировки с посланием не реанимировать. Ведь врач оказывает помощь другим людям, не спрашивая, хотят они этого или нет. Врачи делают все возможное, чтобы спасти жизнь. Для кого-то это работа, для кого-то призвание. Некоторые врачи желают получить солидную денежную компенсацию от родственников и близких пациента. Однако для себя врачи упорно не хотят использовать все возможные и невозможные методы, чтобы выжить. Врачи предпочитают уйти спокойно и достойно , чем остаться инвалидами. Врачи не желают мучиться. Они не циники и не трусы. Они очень любят своих близких и понимают, через какие испытания необходимо пройти человеку, чей родственник потерял способность двигаться.

Даже если врач принимает меры по спасению человека, он не знает, какой будет конечный исход. Но он знает, сколько потребуется мучений, денег и физических усилий со стороны родственников, персонала и самого пациента. Вот почему врачи носят кулоны с надписью, предупреждающей не реанимировать их. Люди без медицинской практики могут посчитать это решение кощунственным и эгоистичным. Однако простые люди слишком идеализируют возможности медицины . Ведь человек может быть смертельно болен или слишком стар, чтобы бороться за жизнь, а отчаянные пробы привести его в чувства принесут ему адские боли и нестерпимые ощущения в его последние минуты. Врачи все это знают, и поэтому просят не реанимировать их. А не потому, что считают себя единственными светилами и никому не доверяют.

Последняя воля — не лечить: врачи уходят тихо

Почему врачи, умирая, отказываются от реанимации? Один знатный доктор из США рассказал историю своего наставника, врача, которому поставили диагноз «Рак поджелудочной». Мужчина имел возможность воспользоваться услугами одного из лучших хирургов страны, однако он отказался. Он оставил работу, ушел из больницы и больше никогда там не появлялся. Оставшиеся несколько месяцев своей жизни бывший врач-ортопед посвятил своей семье. Почему же он отказался от операции, химиотерапии и квалифицированного лечения? Дело в том, что мужчина знал, что его шансы прожить после операции хотя бы 5 лет равны 15%. Однако при этом он будет обузой для своих родственников и близких . Он не хотел такого ни для себя, ни для родных. Врачи желают уйти достойно, без потери самообладания и здравого смысла. Они уверены, что забота и внимание, а также возможность пациента нормально реагировать на присутствие близких — это самое лучшее, что может случиться с человеком в его последние дни. Именно это есть их врачебная правда.

Доктор медицины из Южной Калифорнии Кен Мюррей рассказал, почему многие врачи носят татуировки и кулоны с надписью «Не откачивать», и почему они предпочитают умирать от рака дома.

Уходим тихо

Много лет назад, Чарли, уважаемый врач-ортопед и мой наставник, обнаружил у себя в животе какой-то комок. Ему сделали диагностическую операцию. Подтвердился рак поджелудочной железы.

Диагностику проводил один из лучших хирургов страны. Он предложил Чарли лечение и операцию, позволявшую утроить срок жизни с таким диагнозом, хотя качество жизни при этом было бы низким.

Чарли это предложение не заинтересовало. Он выписался из больницы на следующий день, закрыл свою врачебную практику и больше ни разу не пришел в госпиталь. Вместо этого он посвятил все свое оставшееся время семье. Его самочувствие было хорошим, насколько это возможно при диагнозе рак. Чарли не лечился химиотерапией, ни радиацией. Спустя несколько месяцев он умер дома.

Эту тему редко обсуждают, но врачи тоже умирают. И они умирают не так, как другие люди. Поразительно, насколько редко врачи обращаются за медицинской помощью, когда дело близится к концу. Врачи борются со смертью, когда дело идет об их пациентах, но очень спокойно относятся к собственной смерти. Они точно знают, что произойдет. Они знают, какие варианты у них есть. Они могут себе позволить любой вид лечения. Но они уходят тихо.

Естественно, врачи не хотят умирать. Они хотят жить. Но они достаточно знают о современной медицине, чтобы понимать границы возможностей. Они также достаточно знают о смерти, чтобы понимать, чего больше всего боятся люди - смерти в мучениях и в одиночестве. Врачи говорят об этом со своими семьями. Врачи хотят быть уверены, что когда придет их час, никто не будет героически спасать их от смерти, ломая ребра в попытке оживить непрямым массажем сердца (а это именно то, что происходит, когда массаж делают правильно).

Практически все медработники хотя бы раз были свидетелями «тщетного лечения», когда не было никакой вероятности, что смертельно больному пациенту станет лучше от самых последних достижений медицины. Но пациенту вспарывают живот, навтыкивают в него трубок, подключают к аппаратам и отравляют лекарствами. Именно это происходит в реанимации и стоит десятки тысяч долларов в сутки. За эти деньги люди покупают страдания, которые мы не причиним даже террористам.

Врачи не хотят умирать. Они хотят жить. Но они достаточно знают о современной медицине, чтобы понимать границы возможностей.

Я сбился со счета, сколько раз мои коллеги говорили мне примерно следующее: “Пообещай мне, что если ты увидишь меня в таком состоянии, ты не будешь ничего делать ”. Они говорят это на полном серьезе. Некоторые медики носят кулоны с надписью “Не откачивать”, чтобы врачи не делали им непрямой массаж сердца. Я даже видел одного человека, который сделал себе такую татуировку.

Лечить людей, причиняя им страдания, мучительно. Врачей обучают не показывать свои чувства, но между собой они обсуждают то, что переживают. “Как люди могут так истязать своих родных?”, - вопрос, который преследует многих врачей. Я подозреваю, что вынужденное причинение страданий пациентам по желанию семей - одна из причин высокого процента алкоголизма и депрессии среди медработников по сравнению с другими профессиями. Для меня лично это была одна из причин, по которой последние десять лет я не практикую в стационаре.

Доктор, сделайте все

Что случилось? Почему врачи прописывают лечение, которое они бы никогда не прописали сами себе? Ответ, простой или не очень, - пациенты, врачи и система медицины в целом.

Пациенту вспарывают живот, навтыкивают в него трубок и отравляют лекарствами. Именно это происходит в реанимации и стоит десятки тысяч долларов в сутки. За эти деньги люди покупают страдания

Представьте такую ситуацию: человек потерял сознание, и его привезли по скорой в больницу. Никто не предвидел этого сценария, поэтому заранее не было оговорено, что делать в подобном случае. Эта ситуация типична. Родственники напуганы, потрясены и путаются в многообразных вариантах лечения. Голова идет кругом.

Когда врачи спрашивают “Хотите ли вы, чтобы мы “сделали все”?”, - родные говорят “да”. И начинается ад. Иногда семья на самом деле хочет “сделать все”, но чаще всего родные просто хотят, чтобы было сделано все в разумных пределах. Проблема заключается в том, что обыватели часто не знают - что разумно, а что нет. Запутавшиеся и скорбящие, они могут и не спросить или не услышать, что говорит врач. Но врачи, которым велено “сделать все”, будут делать все, не рассуждая, разумно это, или нет.

Такие ситуации случаются сплошь и рядом. Дело усугубляется подчас совершенно нереалистичными ожиданиями о “могуществе” врачей. Многие думают, что искусственный массаж сердца - беспроигрышный способ реанимации, хотя большинство людей все равно умирают или же выживают глубокими инвалидами (если поражается мозг).

Я принял сотни пациентов, которых привозили ко мне в больницу после реанимации искусственным массажем сердца. Лишь один из них, здоровый мужчина со здоровым сердцем, вышел из больницы на своих двоих. Если пациент серьезно болен, стар, у него смертельный диагноз, вероятности хорошего исхода реанимации почти не существует, при этом вероятность страданий - почти 100%. Нехватка знаний и нереалистичные ожидания приводят к плохим решениям о лечении.

Конечно же, не только родственники пациентов виноваты в сложившейся ситуации. Сами врачи делают бесполезное лечение возможным. Проблема заключается в том, что даже врачи, которые ненавидят тщетное лечение, вынуждены удовлетворять желания пациентов и их родственников.

Вынужденное причинение страданий пациентам по желанию семей - одна из причин высокого процента алкоголизма и депрессии среди медработников по сравнению с другими профессиями

Представьте: родственники привезли пожилого человека с неблагоприятным прогнозом в больницу, рыдают и бьются в истерике. Они впервые видят врача, который будет лечить их близкого. Для них он - таинственный незнакомец. В таких условиях крайне сложно наладить доверительные отношения. И если врач начинает обсуждать вопрос о реанимации, люди склонны заподозрить его в нежелании возиться со сложным случаем, экономии денег или своего времени, особенно если врач не советует продолжать реанимацию.

Не все врачи умеют разговаривать с пациентами на понятном языке. Кто-то очень категоричен, кто-то грешит снобизмом. Но все врачи сталкиваются с похожими проблемами. Когда мне нужно было объяснять родственникам больного о различных вариантах лечения перед смертью, я как можно раньше рассказал им только о тех возможностях, которые были разумны в данных обстоятельствах.

Если родные предлагали нереалистичные варианты, я простым языком доносил до них все отрицательные последствия такого лечения. Если семья все же настаивала на лечении, которое я считал бессмысленным и вредным, я предлагал перевести их в ведение другого врача или другую больницу.

Врачи отказываются не от лечения, а от перелечивания

Нужно ли мне было быть более настойчивым, убеждая родственников не лечить смертельно больных пациентов? Некоторые из случаев, когда я отказался лечить пациента и передал их другим врачам, до сих пор преследуют меня.

Одна из моих любимых пациенток была юристом из знаменитого политического клана. У нее была тяжелая форма диабета и ужасное кровообращение. На ноге - болезненная рана. Я пытался сделать все, чтобы избежать госпитализации и операции, понимая, насколько опасны больницы и хирургическое вмешательство для нее.

Она все же пошла к другому врачу, которого я не знал. Тот врач почти не знал историю болезни этой женщины, поэтому он решил прооперировать ее - шунтировать тробмозные сосуды на обеих ногах. Операция не помогла восстановить кровоток, а послеоперационные раны не заживали. На ступнях пошла гангрена, и женщине ампутировали обе ноги. Две неделе спустя она умерла в знаменитой больнице, где ее полечили.

И врачи, и пациенты часто становятся жертвами системы, которая поощряет чрезмерное лечение. Врачи в некоторых случаях получают плату за каждую процедуру, которую они делают, поэтому они делают все, что можно, невзирая на то, поможет процедура, или навредит, - просто с целью заработать. Намного чаще все же врачи боятся, что семья пациента подаст в суд, поэтому делают все, что просит семья, не выражая своего мнения родным пациента, чтобы не было проблем.

И врачи, и пациенты часто становятся жертвами системы, поощряющей чрезмерное лечение. Врачи порой получают плату за каждую процедуру, которую они делают, поэтому они делают все, что можно, невзирая на то, поможет процедура, или навредит

Система может сожрать пациента, даже если он заранее подготовился и подписал нужные бумаги, где высказал свои предпочтения о лечении перед смертью. Один из моих пациентов, Джек, болел в течение многих лет и пережил 15 серьезных операций. Ему было 78. После всех перипетий Джек совершенно однозначно заявил мне, что никогда, ни при каких обстоятельствах не хочет оказаться на ИВЛ.

И вот однажды у Джека случился инсульт. Его доставили в больницу без сознания. Жены не было рядом. Врачи сделали все возможное, чтобы его откачать, и перевели в реанимацию, где подключили к ИВЛ. Джек боялся этого больше всего в жизни! Когда я добрался до больницы, то обсудил пожелания Джека с персоналом и его женой. На основании документов, составленных с участием Джека и им подписанных, я смог отключить его от аппаратуры, поддерживающей жизнь. Потом я просто сел и сидел с ним. Через два часа он умер.

Несмотря на то, что Джек составил все нужные документы, он все равно умер не так, как хотел. Система вмешалась. Более того, как я узнал позже, одна из медсестер накляузничала на меня за то, что я отключил Джека от аппаратов, а значит - совершил убийство. Но так как Джек заранее прописал все свои пожелания, мне ничего не было.

Люди, за которыми ухаживает хоспис, живут дольше, чем люди с такими же болезнями, которых лечат в больнице

И все же угроза полицейского расследования вселяет ужас в любого врача. Мне было бы легче оставить Джека в больнице на аппаратуре, что явно противоречило его желанию. Я бы даже заработал побольше деньжат, а страховая компания «Медикер» получила бы счет на дополнительные $500,000. Неудивительно, что врачи склонны перелечивать.

Но себя врачи все же не перелечивают. Они ежедневно видят последствия перелечивания. Почти каждый человек может найти способ мирно умереть дома. У нас есть множество возможностей облегчить боль. Хосписный уход помогает смертельно больным людям провести последние дни жизни комфортно и достойно, вместо того, чтобы страдать от напрасного лечения.

Поразительно, что люди, за которыми ухаживает хоспис, живут дольше, чем люди с такими же болезнями, которых лечат в больнице. Я был приятно удивлен, когда услышал по радио, что известный журналист Том Викер “умер мирно дома в окружении семьи”. Такие случаи, слава Богу, встречаются все чаще.

Несколько лет назад у моего старшего двоюродного брата Торча (torch - фонарь, горелка; Торч родился дома при свете горелки) случилась судорога. Как выяснилось, у него был рак легких с метастазами в мозг. Я поговорил с разными врачами, и мы узнали, что при агрессивном лечении, что означало три-пять визитов в больницу для химиотерапии, он проживет около четырех месяцев. Торч решил не лечиться, переехал жить ко мне и только принимал таблетки от отека мозга.

Следующие восемь месяцев мы жили в свое удовольствие, прямо как в детстве. Впервые в жизни съездили в Диснейленд. Сидели дома, смотрели спортивные передачи и ели то, что я готовил. Торч даже поправился на домашних харчах. Его не мучили боли, а расположение духа было боевым. Однажды он не проснулся. Три дня он спал в коме, а потом умер.

Торч не был врачом, но он знал, что хотел жить, а не существовать. Не все ли мы хотим этого же? Что касается меня лично, то мой врач оповещен о моих пожеланиях. Я тихо уйду в ночь. Как мой наставник Чарли. Как мой двоюродный брат Торч. Как мои коллеги врачи.