Шиловский Евгений Александрович (1889-1952), второй муж Е.С.Нюренберг (Нееловой, Шиловской, Булгаковой), третьей жены (и вдовы) М.А.Булгакова. Семья Шиловских.

Происходивший из старинного дворянского рода Е.А.Шиловский родился 21 ноября (3 декабря) 1889 г. в родительской усадьбе вблизи дер. Савинки Лебедянского уезда Тамбовской губернии (в связи с этим позднее его жена Елена Сергеевна ездила отдыхать на Дон именно в Лебедянь). В семье Шиловских до сих пор бытует легенда, что в их роду были лица и княжеского титула. А усадьба дворян Шиловских в Рязанской губернии (теперь области) дала название современному Шиловскому району с райцентром Шилово.
После окончания Второго Московского кадетского корпуса (в 1907 г.) он поступил на военную службу; в 1910 г. окончил Константиновское Военно-артиллерийское училище, в 1912-1914 гг. учился в Академии Генерального штаба, был в действующей армии на командно-штабных должностях. Летом 1917 г. в звании капитана получил диплом Академии, а в феврале 1918 г. капитан Генштаба Шиловский был демобилизован и зачислен на штатскую должность в Лебедянский уездный военный комиссариат. По декрету Совнаркома от 1 октября 1918 г. он был призван – как специалист Генштаба – на военную службу. Однако через неделю после опубликования декрета в комиссариат пришла телеграмма об откомандировании военспеца Шиловского в Москву, подписанная управляющим делами Высшей Военной инспекции Ягодой. Рекомендовал его командарм РККА Н.В.Сологуб.
В июне-июле 1919 г. 16-я армия (действующая в составе Западного фронта РККА) пополнилась двумя офицерами: Юрием (Георгием) Нееловым и Евгением Шиловским. Неелов был секретарем (адъютантом) и порученцем командарма Н.В.Сологуба, Шиловский служил в штабе этой армии. 10 октября Е.Шиловский стал членом Реввоенсовета и исполняющим обязанности начальника штаба этой же 16-й армии. Штаб находился в Москве, и к этому времени, видимо, и относится знакомство уже женатого на Е.С.Нюренберг (см.) адъютанта командарма Неелова с Шиловским. Результатом такого «семейного знакомства» было то, что почти через год приказом по штабу (!) 16-й армии от 27 сентября 1920 г. Неелов был откомандирован в распоряжение начальника штаба Западного фронта, и в декабре того же года он переводится на Южный фронт. Его брак с Еленой Сергеевной был расторгнут, а осенью 1921 г. Шиловский становится мужем Е.С.Нюренберг.

В это время менялось и место Е.А.Шиловского на военной служебной лестнице. Карьера его шла блестяще: уже 24 апреля 1921 г. временно исполняющий дела командующего 16-й армией. (Он командует ею до расформирования 7 мая 1921 г., т.е. уехавший на другие фронты Г.М.Неелов адъютантом у него быть не мог). Летом Шиловский возвращается из Минска (там находился штаб Западного фронта) снова в Москву, где назначается на должность преподавателя оперативного искусства Военной академии РККА. В 1922-1928 гг. преподавательская работа продолжается: он – начальник учебного отдела и помошник начальника Военной академии им.М.В.Фрунзе. В 1928-1931 гг. он – начальник штаба Московского военного округа, с февраля 1931 г. – начальник штаба Военно-воздушной академии им. Н.Е.Жуковского, с января 1937 г. – начальник штаба Военной академии Генштаба, – всюду на генеральских должностях: генерал-лейтенант (1940 г.), профессор (1939 г.), доктор военных наук, орденоносец.
Брак с Еленой Сергеевной приносил не только приятное (сыновья Женя и Сережа). Сгущались и тучи. В феврале 1929 г. его жена знакомится с Булгаковым и отвечает на его любовные чувства. В сентябре писатель посвящает ей повесть «Тайному другу». В 1931 г. об их связи узнает Е.А.Шиловский. После бурного с ним объяснения (угроза не отдать матери детей и направленный заряженный пистолет) Булгаков сделал следующую запись на даримой Елене Сергеевне книге: «Справка. Крепостное право было уничтожено в … году. Москва, 5.II.31 г.», а полтора года спустя приписал: «Несчастье случилось 25.II.31 г.». Первая дата – день объяснения Булгакова с Шиловским, вторая дата – время последней, как они тогда думали, встречи. Полуторалетнее испытание было выдержано: Е.А.Шиловский понял, что жену не удержать и мирно отпустил ее к Булгакову. Старший сын остался с отцом, младший – с матерью, став пасынком писателя. (Драматические перипетии этих событий отразились в сюжетах пьес «Адам и Ева», «Блаженство», в романе «Мастер и Маргарита»).
Брак был расторгнут 3 октября 1932 г. О том, как разрешился этот сложный семейный вопрос, можно судить по письму Е.А.Шиловского родителям Елены Сергеевны: «… Когда вы получите это письмо, мы с Еленой Сергеевной уже не будем мужем и женой. Мне хочется, чтобы вы правильно поняли то, что произошло. Я ни в чем не обвиняю Елену Сергеевну и считаю, что она поступила правильно и честно. Наш брак, столь счастливый в прошлом, пришел к своему естественному концу. Мы исчерпали друг друга, каждый давая другому то, на что он был способен, и в дальнейшем (даже если бы не разыгралась вся эта история) была бы монотонная совместная жизнь больше по привычке, чем по действительному взаимному влечению к ее продолжению. Раз у Люси (Елены Сергеевны. – Б.М.) родилось серьезное и глубокое чувство к другому человеку, – она поступила правильно, что не пожертвовала им. Мы хорошо прожили целый ряд лет и были очень счастливы. Я бесконечно благодарен Люсе за то огромное счастье и радость жизни, которые она мне дала в свое время. Я сохраняю самые лучшие и светлые чувства к ней и к нашему общему прошлому. Мы расстаемся друзьями…»
Жизненная судьба благоприятствовала покинутому мужу, и уже спустя четыре года Шиловский женится на Марианне Алексеевне Толстой – Дымшиц (1911-1988), дочери мэтра советской литературы А.Н.Толстого, что, как полагают, уберегло его от сталинских репрессий военачальников в 1936-1938 гг. Познакомились они в конце 1933 г. (Марианна писала близким: «Красивый синеглазый военный с тремя ромбами в петлицах… Ему 43 года…»), ей было 22 года. Через три года поженились, а 7 мая 1937 г. у них родилась дочь Марина, сводная сестра Жене и Сереже Шиловским, сыновьям отца. В дневнике их матери, уже переехавшей жить в квартиру Булгакова, эти события изложены так: «…Днем долго гуляли с Марианной Толстой. Она мне рассказывала все свои беды, про свою несчастную любовь к Е.А. (Шиловскому. – Б.М.). Просила советов… Разговоры по телефону с Калужскими (супругами О.С.Бокшанской и Е.В.Калужским, – сестрой и зятем Елены Сергеевны. – Б.М.). У М.А. (Михаила Афанасьевича. – Б.М.) создалось впечатление, что они хотели бы переехать на время к нам, – Марианна их явно выживает. «Но, – сказал М.А., – этого нельзя делать, как же работать? Это будет означать, что мы с тобой должны повеситься!»
Сестра Е.С.Нюренберг (тогда Шиловской) Ольга Сергеевна с мужем жили в доме Шиловских еще издавна: сначала в особнячке на Большой Садовой, потом в новой квартире в Большом Ржевском переулке. С уходом Елены Сергеевны к Булгакову Е.А.Шиловский никак не изменил свое благожелательное и теплое отношение к ее сестре. Из дневника Е.С.Булгаковой: «Вечером пришел мой Женичка (Е.Е.Шиловский. – Б.М.). Рассказывал, что в Ржевском происходят неприятности из-за Олиной комнаты, которую Марианна хочет использовать для себя». Супруги Калужские прожили там четыре года, но новый брак хозяина квартиры и особенно рождение дочери Марины (сын Евгений жил, естественно, с отцом) заставили его бывшую свояченицу переехать в другое место.
Как вспоминают, в доме на Ржевском бывало порой и весело – когда появлялся тесть, А.Н.Толстой. Женя Шиловский рассказывал об одном таком вечере (дневниковая запись Е.С.Булгаковой): «…был Федя Михальский (администратор МХАТа. – Б.М.), родственники Евгения Александровича и дед с женой. (Это М.А. прозвал Алексея Толстого: дед или дед-комбинат). Дед со всеми разговаривал на «ты», почти всех обозвал свиньями и наседал на Федю: – Вот я написал две пьесы, и обе они прошли мимо вашего театра!.. А сейчас у меня такой замысел! Такой!.. А вот возьму и отдам пьесу в Малый!.. – Потом стукнул кулаком по столу, кричит: – Ты не слушаешь меня! – А Федя бросал пробками в дам и не обращал на него внимания. Потом дед кричал страшным голосом: – Я творец! Вы должны меня воплощать!..»
Новая налаженная жизнь Е.А.Шиловского продолжалась своим чередом, и он больше практически не виделся с Булгаковым, хотя и заботился о младшем Сергее. Последняя встреча произошла уже на похоронах писателя в марте 1940 г. Во время Отечественной войны генерал Шиловский и ставший офицером его старший сын Евгений были на фронте. Но и тогда он помнил о своей бывшей жене, уже овдовевшей. Когда осенью 1941 г. Москва переживала тяжелые дни, дорога на Рязань заполнилась беженцами из столицы. Елена Сергеевна оставалась с младшим сыном дома. Шел тринадцатый день октября, когда адъютант генерала доставил ей записку с фронта: «Не позже 15-го октября вас не должно быть в Москве». К записке был приложен воинский литер на получение билета: Шиловский был в те дни начальником одного из отделений Генштаба, и Елена Сергеевна придала его совету большой смысл. В Академии Генштаба Е.А.Шиловский проработал до конца своих дней: он скончался от инфаркта 27 мая 1952 г. в своем служебном кабинете и был похоронен на Новодевичьем кладбище среди могил других генералов.
Через пять лет в Ленинграде на руках у матери от гипертонической болезни почек (как и Булгаков) умер старший сын Е.А.Шиловского Евгений. Он был похоронен рядом со своим отцом на Новодевичьем кладбище в Москве. Первая жена Е.Е.Шиловского, Дзитра Тубельская, во время войны была со своей свекровью, Еленой Сергеевной, в эвакуации в Ташкенте; вторая – Ольга Александровна – подарила ему дочь Елену. А рождения своей внучки Даши (1970 г.) он уже не дождался. Младший сын Е.А.Шиловского, Сергей, воспитывался в семье Булгаковых, став фактически пасынком писателя; он называл его, правда, не папой, а Потапом. О взаимоотношениях Сергея с отчимом можно узнать из писем Е.С.Булгаковой разных лет: «Миша иногда, глядя на Сергея малого, разводил руками, поднимал плечи и говорил: «Немезида!.. Понимаешь ли ты, Сергей, что ты – Немезида?» На что Сережка оскорбленно отвечал: «Мы еще посмотрим, кто здесь Мезида, а кто Немезида!» И приводил этим Мишу в восторг… Если Миша ехал кататься на лодке и Сергей приставал, как о том и мечтал Миша, к нему, чтобы его взяли с собой, Миша брал с него расписку, что он будет вести себя так-то и так-то (эти расписки у меня сохранились, конечно). По пунктам – договор и подпись Сергея… Или в шахматы. Миша выучил его играть, и когда выигрывал Сергей (…это надо было в педагогических целях), Миша писал мне записку: «Выдать Сергею полплитки шоколаду». Подпись. Хотя я сидела в соседней комнате… Женичка сначала очень ревновал к Мише, но потом, благодаря Мишиному уму в этом отношении, так полюбил Мишу, больше отца!..»
Уже на склоне лет (в октябре 1968 г.) Е.С.Булгакова в письме к своему племяннику воспроизводит такую зарисовку прежней жизни: «…Миша как-то очень легко, абсолютно без тени скучного нравоучения, говорил с мальчиком моим за утренним кофе в один из воскресных дней, когда Женичка пришел к нам, и мы, счастливая четверка, сидели за столом: «Дети, в жизни надо уметь рисковать… Вот, смотрите на маму вашу, она жила очень хорошо с вашим папой, но рискнула, пошла ко мне, бедняку, и вот, поглядите, как сейчас нам хорошо…» И вдруг, Сергей малый, помешивая ложечкой кофе, задумчиво сказал: «Подожди, Потап, мама ведь может `искнуть еще `аз». Потап выскочил из-за стола, красный, не зная, что ответить ему, мальчишке восьми лет».

Забавно картавящего Сережу («Сергея малого») Шиловского Булгаков («Потап») вывел на страницах «Театрального романа» (карапуз Альёша) вместе с его мамой. С.Е.Шиловский помогал передавать архив писателя в государственные хранилища, а после смерти Е.С.Булгаковой и по ее завещанию – в Рукописный отдел главной библиотеки страны. Он был женат дважды: первая жена, Т.П.Сапожникава, работала редактором на радио, в браке со второй женой, Е.Г.Бродской, у него сын Сергей. Умер С.Е.Шиловский 19 января 1977 г. и похоронен на Ваганьковском кладбище. Внук Е.А.Шиловского. Сергей Сергеевич (р. 1952 г.), был женат на Т.Е.Махониной и затем на А.И.Новиковой; в последнем браке у него сын, и тоже – Сергей (Сергей Сергеевич – младший, р. 1981 г.).
У дочери Е.А.Шиловского (от брака с М.А.Толстой-Дымшиц), Марины Евгеньевны, дочь Катя и внучка Маша. В них сошлись два старинных дворянских рода: Толстых и Шиловских.

Бенедикт Спиноза

Богословско-политический трактат

Что мы пребываем в Нем [Боге] и Он в нас, узнаем из того, что Он дал нам от Духа Своего.

Предисловие

Если бы все люди во всех своих делах могли поступать по определенному плану (consilium) или если бы им всегда благоприятствовало счастье, то никакое суеверие не могло бы овладеть ими. Но так как люди часто попадают в столь затруднительное положение, что не могут составить себе никакого плана, и так как они из-за сомнительных благ фортуны, безмерно желаемых ими, большею частью находятся в жалком колебании между надеждою и страхом, то поэтому в большинстве случаев они чрезвычайно склонны верить чему угодно. Дух их, обыкновенно самоуверенный, кичливый и надменный, легко приходит в смятение в минуту сомнения, а еще легче, когда он колеблется, волнуемый надеждой и страхом. Да это, я полагаю, каждому известно, хотя я уверен, что очень многие сами себя не знают. Никто ведь не прожил между людьми без того, чтобы не заметить, как при благоприятных обстоятельствах очень многие люди, хотя бы они и были весьма несведущи, до такой степени переполнены мудростью, что считают за оскорбление, если кто пожелает дать им совет; при несчастий же они не знают, куда обратиться, и, умоляя, просят совета у каждого; и нет той несообразности, той нелепости, или вздора, которых они не послушались бы. Далее, даже самые незначительные причины возбуждают в них то надежду на лучшее, то снова опасение худшего; люди ведь, находясь в страхе, если замечают какой-нибудь случай, напоминающий им о каком-либо прежнем благе или зле, думают, что он предвещает или счастливый, или дурной исход, и поэтому называют его благоприятным или неблагоприятным предзнаменованием, хотя бы этот случай стократ их обманывал. Далее, если они видят что-либо необыкновенное, вызывающее у них большое удивление, то считают это за дурное предзнаменование, указывающее на гнев богов или высшего существа; не искупить этого предзнаменования жертвами и обетами люди, подверженные суеверию и отвратившиеся от благочестия, считают за беззаконие. Подобно этому они создают бесконечное множество выдумок и толкуют природу столь удивительно, как будто и она заодно с ними безумствует. Таким образом, для нас ясно, что суевериям всякого рода более всего предаются те люди, которые без меры желают чего-нибудь сомнительного, и что все обращаются к божественной помощи больше всего именно тогда, когда они находятся в опасности и не умеют сами себе помочь. Тут они дают обеты и проливают женские слезы, называют разум слепым (потому что он не может указать верного пути к призрачным благам, которых жаждут люди), а мудрость человеческую – суетною, и, наоборот, бред воображения, сны, детский вздор они считают за божественные указания; более того, они верят, что Бог отвращается от мудрых и написал свои решения во внутренностях животных, но не в душе или что эти решения предсказываются дураками, безумными или птицами по божественному вдохновению и внушению. До такой степени страх заставляет людей безумствовать. Итак, страх есть причина, благодаря которой суеверие возникает, сохраняется и поддерживается. Если кто желает знать, кроме уже сказанного, частные примеры этого, то пусть посмотрит на Александра Македонского. Последний только тогда начал обращаться вследствие суеверия к прорицателям, когда впервые у ворот Суз убоялся судьбы (см. Курция, кн. 5, гл. 4); после же победы над Дарием он перестал советоваться с ведунами и прорицателями, пока вторично не испытал страха при неблагоприятных обстоятельствах – когда бактрийцы отложились, а скифы вынуждали его на сражение, между тем как сам он лежал вследствие ранения в бездействии. Тогда он (как утверждает тот же Курций в кн. 7, гл. 7), «снова впавши в суеверие, это посмеяние над человеческим умом, приказывает Аристандру, перед которым он обнаружил свое легковерие, узнать посредством жертвоприношений, каков будет исход». Подобным образом можно было бы привести очень много примеров, весьма ясно показывающих то же самое, именно: что люди порабощаются суеверием, только пока продолжается страх, и что все то, что когда-либо почиталось из ложного благочестия, ничего, кроме фантазий и бреда подавленной и робкой души, не представляло и, наконец, что прорицатели больше всего царили над простонародьем (plebs) и больше всего были опасны для царей при наиболее затруднительном положении государства. Но так как это всем, я думаю, достаточно известно, то я воздерживаюсь говорить об этом.

Итак, из этой причины суеверия ясно следует, что все люди от природы подвержены ему (что бы ни говорили другие, думающие, что оно возникает вследствие того, что все смертные имеют лишь смутную идею о божестве). Далее следует, что суеверие должно быть очень разнообразно и непостоянно, как все причуды души и припадки безумия, и, наконец, что оно поддерживается только надеждою, ненавистью, гневом и хитростью потому, что оно в самом деле порождается не разумом, но только аффектом, и притом самым сильным. Итак, насколько легко люди оказываются во власти какого-нибудь рода суеверия, настолько, наоборот, трудно добиться, чтобы они коснели в одном и том же суеверии; напротив даже: так как чернь (толпа – vulgus) всегда остается одинаково жалкой, она поэтому никогда не остается спокойной надолго, но ей более всего нравится только то, что ново и в чем она еще не успела обмануться. Это-то непостоянство и было причиною многих возмущений и страшных войн, ибо (как явствует из только что сказанного и как Курций отлично заметил в кн. 4, гл. 10) «ничто лучше не властвует над толпой, чем суеверие»; вследствие этого под видом религии народу легко внушается то почитать своих царей как богов, то проклинать и ненавидеть их как всеобщий бич рода человеческого. Во избежание этого зла было употреблено огромное старание обставить религию, истинную или ложную, обрядами и церемониями так, чтобы она считалась важнее всего и чтобы к ней все постоянно относились с величайшим почтением. Удачнее всего это получилось у турок. Они считают за грех рассуждать о религии и мысль каждого подавляют такой массой предрассудков, что ни одного уголка в душе не остается здравому рассудку даже для сомнения.

Но ведь если высшая тайна монархического правления и величайший его интерес заключаются в том, чтобы держать людей в обмане, а страх, которым они должны быть сдерживаемы, прикрывать громким именем религии, дабы люди сражались за свое порабощение, как за свое благополучие, и считали не постыдным, но в высшей степени почетным не щадить живота и крови ради тщеславия одного какого-нибудь человека, в свободной республике, напротив, ничего [такого] не может быть мыслимо и попытки [такого рода] могут меньше всего иметь успех, потому что предрассудками или иным образом подавлять свободное суждение всякого человека совершенно противоречит общей свободе. А что касается раздоров, возникающих под предлогом религии, то они происходят положительно только оттого, что о спекулятивных предметах (res speculativae) издаются законы и что мнения подобно преступным деяниям вменяются в вину и осуждаются, а защитники и приверженцы мнений приносятся в жертву не общественному благу, а только ненависти и жестокости противников. Если бы на основании государственного права «обвиняли только за деяния, за слова же не наказывали», то подобные раздоры не могли бы прикрываться видимостью права и разногласия не переходили бы в возмущения. И так как нам выпало на долю это редкое счастье – жить в государстве, где каждому предоставлена полная свобода суждения и каждому разрешается поклоняться Богу по своему разумению, где милее и драгоценнее свободы ничего не признают, – то, я думаю, сделаю приятное и небесполезное дело, если покажу, что эта свобода не только может быть допущена без вреда для благочестия и спокойствия государства, но что скорее ее уничтожение означало бы уничтожение самого спокойствия государства и благочестия. И это самое главное, что я решил доказать в этом трактате. Для этого необходимо было прежде всего указать главные предрассудки касательно религии, т. е. следы древнего рабства, потом указать также предрассудки относительно права верховной власти. Многие с каким-то наглым произволом стараются это право в значительной степени присвоить себе и под покровом религии отвлечь внимание толпы (народной массы – mul-titudo), преданной еще языческому суеверию, от рассмотрения монархических предрассудков, дабы все снова повергнуть в рабство. Скажу же теперь вкратце, в каком порядке это будет показано; но прежде изложу причины, побудившие меня взяться за перо.

” представляют значительный интерес как для истории английского феодального права и администрации, так и для истории развития средневековой политической мысли. Автор их Джон Фортескьё жил в бурную для Англии эпоху - в XV веке (он родился около 1395 года - умер, по-видимому, в конце 70-х или в начале 80-х годов XV столетия).

Англия XV века была страной больших контрастов. С одной стороны, укрепление и относительное процветание мелкого крестьянского хозяйства в результате освобождения основной массы английского вилланства от крепостной зависимости, быстрое развитие торговли и ремесла, подготовлявшее переход к мануфактурному производству в конце XV - начале XVI века; с другой, - ожесточенные феодальные смуты, которые в период с 1455 по 1485 гг. приняли характер настоящих феодальных войн, известных под общим названием войны Алой и Белой розы . Эти феодальные смуты были проявлением глубокого кризиса крупного феодального хозяйства, который был вызван падением крепостничества и неспособностью большинства крупных феодалов приспособиться к новым экономическим условиям. Вынужденные ликвидировать домениальное хозяйство и жить получением обычно очень невысокой в XV веке денежной ренты со своих крестьян, английские феодалы не могли извлекать из своих земель доходов, достаточных для ведения той роскошной жизни, к которой они привыкли. Это побуждало их искать дополнительных источников дохода сначала в Столетней войне , а когда она в 1453 году закончилась бесславно для Англии, - во внутренних войнах и прежде всего в борьбе за влияние на центральное государственное управление. Находясь во главе правительства, та или иная феодальная группа могла легко обогащаться за счет расхищения государственных финансов и земельных владений короны. В период войны Алой и Белой розы эта борьба между феодальными группами за политическое влияние в стране приобрела внешнюю форму борьбы за престол между сторонниками правящей династии Ланкастеров и ее противниками, поддерживавшими притязания на английскую корону герцогов Йоркских. В 1461 году после ряда военных столкновений Генрих IV Ланкастер был низложен и королем под именем Эдуарда IV стал герцог Эдуард Йоркский. В 1470 году ланкастерцам удалось вновь восстановить на престоле Генриха VI, однако уже весной 1471 года Эдуард IV снова стал королем, а Генрих VI и его наследник были убиты, и власть на последующие 15 лет закрепилась в руках Йоркского дома.

Феодальные смуты и войны, терзавшие Англию в течение всего столетия, ложились тяжелым бременем на крестьянство, горожан, мелких джентри, занятых своим хозяйством, подрывали благосостояние населения, мешали дальнейшему развитию земледелия и ремесла, угрожая стране полной разрухой. В то же время они подрывали и разлагали всю судебно-административную систему английской сословной монархии, сложившуюся в XIII - XIV вв. Враждующие феодальные группы использовали государственный аппарат в центре и на местах в своих корыстных интересах, воздействуя на судей и государственных чиновников подкупом и прямым насилием. Взяточничество и коррупция разъедали сверху донизу все феодальное государство. Они коснулись также и парламента - этого наиболее характерного для английской сословной монархии учреждения, которое постепенно утрачивало к концу XV века значительное политическое влияние, приобретенное им во второй половине XIV и в начале

XV века. Парламент, который даже в период своего расцвета представлял интересы только эксплуататорских слоев английского средневекового общества, теперь вообще терял свой представительный характер. Выборы в парламент в городах и графствах превращались в фикцию, так. как происходили под прямым и часто вооруженным давлением враждовавших феодальных клик, каждая из которых стремилась заполнить Палату общин максимальным числом своих сторонников. Члены парламента, таким образом, являлись представителями не столько сословных групп, от которых они номинально избирались, сколько тех династических партий, которые способствовали их избранию. В результате, уже в правление Генриха VI правящие клики совершенно перестали считаться с парламентом, взимая налоги без его согласия и не принимая во внимание его требований и петиций.

Недовольство широких масс крестьянства, ремесленников, купечества, мелких джентри этой политической анархией, постепенно накапливавшееся уже в 30-40-х годах XV века, впервые и наиболее ярко проявилось в восстании под руководством Кэда (1450). Главную силу этого восстания представляло крестьянство, но к нему примкнули также горожане и некоторая часть джентри. Программа восставших носила в основном политический характер. Они требовали облегчения государственных налогов, прекращения незаконного давления на выборах в парламент, возвращения королю расхищенных феодалами домениальных земель, прекращения засилия феодальных клик при дворе. С политической точки зрения эта программа представляла собой неосуществимую в то время попытку реформировать систему английской сословной монархии, очистить ее от коррупции и начавшегося разложения, направить ее деятельность в интересах более широких слоев населения.

Положить конец политической анархии и разрухе в условиях Англии второй половины XV века, очевидно, могла только новая, более централизованная форма государства - абсолютная монархия. Именно поэтому после подавления восстания Кэда, испуганные массовыми выступлениями крестьянства, богатые горожане и мелкие джентри стали связывать свои надежды на установление внутреннего мира в стране со сменой династии, видя в герцогах Йоркских сильных правителей в противовес слабому больному Генриху VI, являвшемуся игрушкой в руках придворных интриганов. Учитывая это обстоятельство, Эдуард IV, вступив на престол, попытался, хотя и не совсем удачно, играть роль короля-самодержца.

Социально-политическая обстановка Англии XV века оказала решающее воздействие на образ мыслей и политические идеи Джона Фортескьё. Выходец из дворянской семьи графства Девоншир, сравнительно крупный землевладелец, получивший юридическое образование, Фортескьё был видным представителем ланкастерской бюрократии. С 1442 по 1461 год он занимал высокий пост Главного судьи верховного Суда Королевской Скамьи, с 1461 по 1471 год, находясь в эмиграции, он носил почетный титул канцлера в эмигрантском Ланкастерском правительстве.

По своим политическим убеждениям он до последних лет жизни оставался ланкастерцем. В защиту наследственных прав Ланкастерского дома им было написано три специальных трактата 1 . Как верный слуга Генриха VI, он был в 1461 году объявлен государственным изменникам, и все его земли были конфискованы. Можно думать, что с Ланкастерской партией его связывала не только личная преданность, материальные интересы и высокая должность, занимаемая им при Генрихе VI, но и то, что правление Ланкастерской династии в представлениях Фортескьё связывалось с политической системой сословной монархии, горячим приверженцем и апологетом которой он всегда был. Воспитанный на политических идеях конца XIV и начала XV века, когда парламент пользовался большим престижем, Фортескьё на всю жизнь сохранил пиетет перед той политической системой, которую он называл “власть королевская и политическая” (dominium regale et politicum) и под которой следует, очевидно, понимать монархию с сословным представительством. Характерно, что даже в своем последнем политическом трактате “Управление Англией ”, написанном уже после его примирения с Эдуардом IV, которое произошло в 1471 году 2 и адресованном, как полагают, этому королю, Фортескьё продолжал отстаивать свою политическую теорию превосходства “ограниченной” (то есть сословной монархии) над абсолютной, хотя в то же время и ратовал за укрепление центрального правительственного аппарата.

Доказательству этой своей теории Фортескьё посвятил три трактата: латинский трактат De Natura Legis Naturae (О природе естественного закона), написанный в 1461- 1464 гг., латинский трактат De Laudibus legum Angliae (Похвала законам Англии ), написанный между 1468- 1470 гг. и уже упоминавшийся трактат “Управление Англией ”(Тhе Governance of England), написанный в отличие от двух первых на английском языке.

Политический трактат

Tractatus politicus (или Политический Трактат ) это трактат Бенедикта Спинозы написанный в 1675, и опубликованный посмертно в 1677 году. Его подзаголовок гласит: «In quo demonstratur, quomodo Societas, ubi Imperium Monarchicum locum habet, sicut et ea, ubi Optimi imperant, debet institui, ne in Tyrannidem labatur, et ut Pax, Libertasque civium inviolata maneat .» («в котором показывается, каким образом должно быть устроено общество, там, где имеет место монархическое правление, а равно и там, где правят знатные, дабы оно не впало в тиранию и дабы мир и свобода граждан оставались ненарушимыми»).

Политический трактат состоит из одиннадцати глав: I. Введение, II. О естественном праве (ссылки на свой Богословско-политический трактат ), III. О правах высшей власти, IV. Об обязанностях высших властей, V. О наилучшем состоянии верховной власти, с VI. по VII. О монархии , с VIII. по X. Об аристократии , XI. O демократии .

Wikimedia Foundation . 2010 .

Смотреть что такое "Политический трактат" в других словарях:

- “БОГОСЛОВСКО ПОЛИТИЧЕСКИЙ ТРАКТАТ” (Tractatus theologico politicus, 1670) одно из главных произведений С. Спинозы. Его полное название: “Богословско политический трактат, содержащий несколько рассуждений, показывающих, что свобода… … Философская энциклопедия

- («Тгаctatus theologico politicus», 1670), одно из главных произв. Спинозы. Издано в Амстердаме без имени автора, с ложным указанием места издания (Гамбург). Состоит из 20 глав, большинство которых посвящено историч. критике библейских… … Философская энциклопедия

Титульный лист второго издания Защита прав человека. Письмо достопочтенному Эдмунду Берку; в ответ на его размышления о революции во Франции (англ. A Vindication of the Rights of Men … Википедия

Бенедикт Спиноза ברוך שפינוזה, Benedictus de Spinoza Имя при рождении: Барух … Википедия

- (Spinoza, d Espinosa) Бенедикт (Барух) (1632 1677) нидер. евр. философ. Род. в евр. общине в Амстердаме. Родители выходцы из Португалии. Получил фундаментальное иудаистское образование. Одновременно общался с христианами гуманистами. Большое… … Философская энциклопедия

Спиноза, Бенедикт Бенедикт Спиноза ברוך שפינוזה, Benedictus de Spinoza Бенедикт Спиноза Имя при рож … Википедия

I. Литература шляхетской Польши. 1. Средневековая Польша (X XV вв.). 2. Шляхетская Польша (конец XV и XVI вв.). 3. Разложение шляхты (XVII в.). 4. Разложение шляхетского государства (XVIII в.). II. Польская литература нового времени. 1.… … Литературная энциклопедия

ИОАНН КАНТАКУЗИН - [греч. ᾿Ιωάννης Καντακουζηνός] (ок. 1295 15.06.1383, Мистра, Пелопоннес), в монашестве Иоасаф (с 4 или 10 дек. 1354), византийский император (Иоанн VI Кантакузин; 26 окт. 1341 4 или 10 дек. 1354), гос. деятель, богослов, писатель (лит. псевдоним… … Православная энциклопедия

- (Барух, Бенедикт de Spinosa, род. 24 ноября 1632 г., умер 23 февраля 1677 г.) знаменитый философ. I. Жизнь С. недостаточно обследована. Лучшая биография принадлежит K. O. Meinsma (Spinosa en zyn kring , S Gravenhage, 1896). Фрейденталь собрал в… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

Польская литература литература, написанная на польском языке либо литература польского народа и Польши, написанная преимущественно на польском языке. Содержание 1 Средневековая литература 2 Литература нового времени … Википедия

Книги

• Богословско-политический трактат , Спиноза Бенедикт. В настоящее издание входят два сочинения выдающегося философа Нового времени Бенедикта Спинозы, характеризующие его взгляды на государственное устройство, систему права, касающиеся широкого…