Он населен преимущественно русскими. Сюда, в верховья реки, в глухую тайгу, во второй половине XIX века бежали от царских и церковных гонений староверы в поисках неведомой страны «Беловодье».

Постоянно преследуемые староверы были вынуждены уходить все выше по течению Енисея. Новые поселения закладывались в долине реки, где был хоть крошечный клочок земли под распашку. Поэтому исторически все поселки оказались нанизаны на нитку Каа-Хема. Именно здесь, в верховьях Малого Енисея, сохранились в первозданном виде быт, уклад и традиции русских староверов, с которыми решила познакомиться наша команда путешественников.

За две недели на машинах, лодках и пешком мы проделали путь в 1200 км, чтобы добраться до самых удаленных сел в верховьях Каа-Хема: Эржей, Верхний Шивей, Ужеп, Чодуралыг, Ок-Чары.

Фото: Наталия Судец/сайт

Первой остановкой на нашем пути был староверческий поселок Эржей, а точнее одноименная туристическая база в паре километрах от него. Владелец турбазы Николай Владимирович Сиорпас перевез нас на другой берег Малого Енисея и разместил с комфортом в деревянных домиках на берегу реки. Здесь мы провели пару дней, дожидаясь, пока закончится дождь и подсохнет дорога, а заодно и отсыпаясь после суточного перегона на машине из аэропорта Абакана через Кызыл , Сарыг-Сеп до Эржея.

Чтобы не терять времени даром, наша команда наведалась в поселок, где местные жители после знакомства с нами охотно продали продукцию собственного производства: маринованные грибы, домашнее молоко, хлеб. Скажу честно, половина банки грибов на радость хозяйке была съедена нами тут же на крыльце, уж очень они оказались вкусные.

На утро третьего дня мы с Николаем переправились обратно на большую землю, погрузились в УАЗ-«буханку» и взяли курс на восток через перевал на встречу с верховскими, так здесь называют староверов в верховьях реки, отличающихся особо строгим укладом жизни. 40 километров раскисшей от дождя лесовозной дороги — и мы на заимке Верхний Шивей.

Фото: Наталия Судец/сайт Фото: Наталия Судец/сайт Фото: Наталия Судец/сайт

Главу заимки, Петра Сасина, крепкого мужчину с окладистой бородой, мы встретили еще на подъезде в поле, где он с односельчанами руководил уборкой сена.
- Здорово живешь! — с ударением на второе «о» крикнул ему из окна Николай. — Помощников тебе привез!
- А зарод метать умеют? — ответил Петр. — Если вилы в руках не держали, то лучше пусть не мешают, нам до захода солнца управиться надо.

Получив разрешение на участие в общем деле, мы поспешили выгрузить вещи на окраине заимки у реки и вернулись обратно в поле, спрятав фотокамеры в рюкзаки, чтобы не пугать своих новых знакомых.

К зароду, стогу сена, нас не пустили, там работа кипела вовсю. Нам «дали добро» собрать в поле остатки сена, которые не смогла подцепить запряженная граблями лошадь. Час работы в полную силу в компании любопытной детворы — и все сухие травинки с земли были собраны. Можно было немного передохнуть в ожидании нового задания. Мы осторожно вынули из рюкзаков фотоаппараты, сделали пару кадров и показали результат малышне. Опыт оказался успешным — мы нашли общий язык с подрастающим поколением.

Фото: Наталия Судец/сайт Фото: Наталия Судец/сайт Фото: Наталия Судец/сайт Фото: Наталия Судец/сайт

Наутро был праздник Преображения, Сасин пригласил нас в дом, поговорить да бражки ягодной отведать. Посуда для мирских — отдельная. Из своей староверы не потчуют, иначе обмирщает, придется из дома убирать. По календарю — пост, поэтому на столе ничего мясного, только картошка и грибы, да разговоры о жизни.

Фото: Наталия Судец/сайт Фото: Наталия Судец/сайт

Петр с женой Екатериной перебрался в Шивей из райцентра в 1999 году. Он — потомственный старообрядец в четвертом поколении. Его прадед объездил полстраны, от Дальнего Востока до Тувы, в поисках уединенного места для сохранения веры. Сам Петр в советские годы работал лесничим в Лесхозе, но после развала страны окончательно решил уйти от мира и чиновников. Основал заимку на месте вымершего в середине прошлого века поселка, оформил землю, завел хозяйство, разводит собак и лошадей. Даже пытался когда-то вывести редкую породу лошади «золотую». Но дважды во время его отъездов в поселок табуны уводили пришлые люди.

Фото: Наталия Судец/сайт Фото: Наталия Судец/сайт

Три дочери Сасиных живут в поселке, на лето присылают внуков. Детвора сует нос во все дела, норовит во всем помогать, осваивают инструмент. Несмотря на уход от всего мирского, Сасин, как добрый хозяйственник, хоть и живет своим трудом, не брезгует пользоваться благами цивилизации. Помимо работавшего вчера в полях трактора и стоящего возле сарая мотоцикла, отмечаем на стене дома солнечные батареи. Их всего четыре, но заряда хватает на сепаратор и видеомагнитофон для внуков. То, что вписывается в концепцию рационального пользования — разрешено. Отсюда и японские лодочные моторы у всех, чья заимка стоит на берегу. Без хорошего мотора никуда: ни на рыбалку не поехать, ни в поселок за десятки километров. А бывает необходимость. Совсем от мира не уйти.

Через несколько дней Сасин с зятем отвезли нас на берег Каа-Хема к переправе у села Ужеп, спрятанного за островом. Нам — 15 километров выше по течению в удаленный поселок Чодураалыг. Туда путь только по воде, поэтому лодку из Ужепа Петр вызвал тремя выстрелами из ружья в воздух.

Фото: Наталия Судец/сайт Фото: Наталия Судец/сайт Фото: Наталия Судец/сайт

Когда-то большой староверческий поселок Чодураалыг к 70-м годам прошлого века стараниями власти опустел. Лишь в небольшом монастыре оставались жить старые монахини. Но после распада СССР из города и нижних поселков сюда потянулись старики, желающие сохранить веру, а следом за ними стали перебираться их дети с внуками. Много детворы народилось уже здесь.

Фото: Наталия Судец/сайт Фото: Наталия Судец/сайт

В Чодураалыге люди живут по уставу старообрядцев, без паспорта, прописки, школы и всего остального «диавольского». Знания в виде сводов правил старого, дониконовского, Писания получают в воскресной школе и у смотрителя монашеской кельи на заимке Ок-Чары у Павла Бжитских. Многие не умеют читать и писать. Да им это и не нужно. Единственные из детей, имеющие за плечами три класса, оказались 23-летний Григорий Плетенев и его младшая сестра Наталья, дети Панфила, отца самого многочисленного семейства в округе.

У Панфила 12 детей. Одна старшая дочь вышла замуж в соседний район, вторая ушла в монастырь. Гриша — последний из детей, кто выезжал с заимки в город. А его пять младших сестер и четыре брата с большим миром никогда не соприкасались, если не считать туристов-сплавщиков, которых летом за день проходит до двадцати групп.

Фото: Наталия Судец/сайт Фото: Наталия Судец/сайт Фото: Наталия Судец/сайт

С туристами у староверов случается небольшой бизнес в виде продажи молочки, целебных трав, бражки, хлеба, яиц и другой продукции. Но основная торговля идет с Кызылом, куда летом на лодке, а по осени, как встанет лед, вывозят товар и охотничьи заготовки. Обратно везут лодочные моторы, ружья для охоты, патроны. То, без чего и староверам не обойтись.
Фото: Наталия Судец/сайт

От детворы молва о пришлых мирских людях за считанные часы разлетелась по всем заимкам. О нас уже знали и встречали кто с неприкрытым интересом, кто с особой осторожностью.

За время экспедиции мы познакомились с шестью семьями староверов, жили бок о бок с ними и активно участвовали в их повседневной нелегкой работе: помогали на уборке сена, ловили рыбу, караулили скотину, доили коров, собирали ягоды, хворост, мох, участвовали в постройке дома.

Фото: Наталия Судец/сайт Фото: Наталия Судец/сайт Фото: Наталия Судец/сайт

В силу особенностей веры и культуры исторически всегда гонимые хозяева тайги не сразу шли на контакт. Не всегда удавалось растопить лед недоверия, но когда это получалось, горожан принимали тепло и радушно. Две недели пролетели незаметно. И когда пришло время ехать домой, мы с удивлением обнаружили, что недоверчивые поначалу староверы провожали нас с грустью, снабдив в дорогу гостинцами и добрыми пожеланиями.

Каждый житель республики хоть раз видел старообрядцев - их внешний вид нетипичен для человека XXI в. - усы и борода у мужчин, покрытая платком голова женщин, обязательно - нательный крестик. Не так много люди знают об особенностях этой малочисленной группы Тувы, сохранившей уникальную культуру и уклад жизни. Для этого есть объективная причина: избегая контактов с внешним миром, старообрядцы заселились и ныне компактно проживают в труднодоступных местах - в верховье Енисея в Каа-Хемском районе и дисперсно в Тандинском, Тоджинском районах и в г. Кызыле. Трудно назвать даже точную численность староверов, по мнению экспертов, их осталось немного - от 500 до 1000 представителей.

Кто такие старообрядцы? Когда и почему они переселились в Туву? Кто из ученых изучал их культуру, какие секреты надо знать? За ответами на эти и другие вопросы мы обратились к , кандидату филологических наук, ведущему научному сотруднику сектора культуры ТИГИ. В феврале этого года она стала за монографию «Старообрядцы в Туве» (Новосибирск, 2006 г.).

Кто такие старообрядцы?

Старообрядцы - это православные христиане, которые не приняли церковную реформу. В 1666-1667 гг. патриарх Никон ввел ряд изменений, чтобы привести русские православные обряды в соответствие с греческими канонами и превратить Москву в Третий Рим. Он предписал совершать крестное знамение тремя перстами вместо двух; были отменены т.н. метания, или малые земные поклоны; крестные ходы стали проводить в обратном направлении (против солнца, а не посолонь); возглас «аллилуйя» во время пения в честь Св. Троицы стали произносить не дважды, а трижды и др.

Пользуясь поддержкой царя Алексея Михайловича, высшее православное духовенство наложило запрет на старые обряды (отсюда их приверженцев стали называть старообрядцами) и предало анафеме (отлучению от церкви) всех, кто их соблюдал. В течение нескольких веков староверы или, как их еще называли, раскольники, еретики подверглись жестоким гонениям. Так и не покорившись, многие из них предали себя самосожжению, часть была истреблена, а часть эмигрировала в Австралию и США либо бежала в труднодоступные и малозаселенные местности России.

В настоящее время старообядческие общины, помимо России (до 2 млн. чел.), имеются в Белоруссии, Латвии, Литве, Эстонии, Молдавии, Польше, Румынии, Болгарии, Украине, в США, Канаде и ряде стран Латинской Америки, а также в Австралии.

В поисках легендарного Беловодья - в Туву

Из книги М.П. Татаринцевой мы узнаем, что массовое переселение старообрядцев в Туву произошло в последние десятилетия XIX - начале XX в. Их привлекала «глушь и свобода» - Тува в то время не принадлежала России, это была заграница, чужая земля. Переселялись сюда в поисках легендарного Беловодья - удаленного от мира места, недосягаемого для «слуг антихриста» (так они называли царских чиновников), где сохранилась дониконианская вера, царствуют добро и справедливость. Старообрядцы бежали, также пытаясь уберечь своих сыновей от службы армии, спасаясь от налогообложения и податей, а позже - от войн, революций, колхозов и раскулачивания.

Первыми постоянными поселенцами в Туве стали старообрядцы из с. Усинского (ныне юг Красноярского края). Самой первой была заселена долина р. Уюк, удобная для землепашества. Имена и фамилии русских поселенцев дали название заимкам, а потом и первым деревням. Так появились Даниловка, Федоровка, Зубовка, Владимировка и др. Новые селения называли также в честь христианских святых и религиозных праздников, по времени совпавших с основанием поселения: Ильинка, Успенка, Петропавловка, Знаменка. Хозяйственное освоение новых земель, как и переселение, шло в непростых условиях. Выжить и закрепиться старообрядцам помогли их вера, исключительное трудолюбие, терпение, упорство и стойкость. Переселенцы, имевшие большой земледельческий опыт, привезли с собой сельскохозяйственные орудия, семена и скот.

В 1913 г. по архивным данным в Туве проживало 1360 старообрядцев, большая часть проживала в Малоенисейском (ныне Каа-Хемском) районе, в других их было от 10 до 30%. Позже они стали перебираться в более отдаленные места, в основном, в верховье Енисея из желания уклониться от постоянного общения с «еретиками-никонианами». По сведениям О.Хомушку в начале 1960-х гг. в Туве проживало до 400 старообрядческих семей.

Старообрядчество расколото на два течения: в Туве больше представителей радикального течения - беспоповцев. Они обходятся без священников и не принимают все «мирское»: браки, законы, службу в армии, паспорта, деньги и любую власть. Поповцы сохраняют старообрядческую церковь и священников, лояльно настроены к властям.

Секреты общения со старообрядцами

- Маргарита Петровна, мы поздравляем вас с присуждением госпремии! Почему из множества тем, достойных научного изучения, Вы выбрали именно эту?

Тема «Старообрядцы в Туве» является естественным продолжением изучения русских переселенцев в Туву. До нее я много лет собирала, а потом начала издавать сборники русского фольклора в Туве, изучала творчество русских писателей Тувы, затем занялась старообрядцами.

Тема старообрядчества долгое время считалась закрытой, изучение этой конфессиональной группы не поощрялось. Похоже, у властей существовало мнение, что со временем этот пережиток - старообрядчество - исчезнет сам собой. Однако уже в 1990-е гг. началось активное изучение ранее запретной темы, в эту струю попала и я, занимаясь историей и культурой наших местных староверов.

- Где вы собирали материалы для книги?

- Ездить по разным деревням и селам мне приходилось много - с конца 1970-х гг. Нужно было собирать фольклор у русских старожилов Тувы, проживающих в разных районах. В поисках знатоков фольклора я иногда сталкивалась со старообрядцами. Их поведение отличалось степенностью, размеренностью и сдержанностью в общении, мне это казалось закрытостью, желанием избежать лишних контактов. Тогда мне удалось записать отдельные образцы фольклора староверов в Тес-Хемском районе. В 1995-1996 гг. и 2005 г. я уже целенаправленно собирала материалы в селах Эржей, Сизим, Сарыг-Сеп Каа-Хемского района, Дургене, Сосновке, Бай-Хааке Тандинского района и Тоора-Хеме Тоджинского района.

- Расскажите о своей первой встрече со староверами.

Летом 1981 г. я поехала в Тес-Хемский район, в деревни Шуурмак и Кураны. В то время там, в основном, жили староверы, сейчас их там уже нет. В Куранах, крошечной деревушечке жили, в основном, пожилые женщины. Работа - записывание фольклора - у меня с ними никак не клеилась. Меня вообще приняли чуть ли не за марсианку - женщина в джинсах, открытой футболке, с магнитофоном «Репортер» через плечо, с непокрытой головой и в темных очках выпрыгнула из кузова попутки и хочет, чтобы ей пели песни и частушки! Сейчас-то я понимаю, какое произвела впечатление, а тогда было обидно - столько было предпринято усилий, и все впустую!

- Как же удалось их убедить открыться вам?

Дело это нелегкое, не всякий информатор захочет петь или рассказывать - стесняются, не надеются на память, а то и просто не видят в этом никакого проку. Надо было научиться уговаривать и объяснять смысл и значение своей работы. Я, правда, еще мало знала об особенностях этой группы местного русского населения, расстраивалась из-за неудачи в работе с такими исполнителями. Теперь-то я знаю, что старообрядцы никогда не будут петь в пост, в среду и в пятницу и т.д.

Даже внешний вид - брюки на женщинах, яркая косметика, непокрытая голова может стать препятствием для установления контакта. С вами не станут разговаривать на предложенную вами тему, либо, напротив, будут задавать вопросы вам (а подтекст будет такой: разве можно женщине так одеваться, заниматься такой работой - разъезжать по деревням и селам, оставив семью и т.д.). Позже, когда я «поумнела» и научилась общаться со старообрядцами, да и сама стала старше, что немаловажно, и одеваться стала соответственно, особого труда установить контакт с информатором-старообрядцем уже не составляло.

А самое главное состоит в том - я и студентам своим это говорю - что надо с огромным уважением и интересом относиться к любому информанту, собираешь ты фольклор или другой этнографический материал. Терпеливо и настойчиво объясняйте смысл и ценность своей работы, тогда и у вашего собеседника появится интерес к вам, вашему занятию и возрастет его собственная самооценка как знатока важных вещей (может быть, последнего или одного из немногих).

Мы продолжим разговор о культуре и быте старообрядцев. В следующей публикации рассмотрим отличительные черты культуры старообрядцев, проживающих в Туве, в том числе влияние на нее глобализации и научно-технического прогресса.

Фотограф и путешественник Олег Смолий ищет и снимает все то доброе и прекрасное, чем богата наша страна. Эти кадры он объединил в проект «Незабытая Россия», частью которого стали и публикуемые ниже снимки старообрядческих сибирских поселков. А сопровождает их проникновенный рассказ автора о живущих там людях.

Пройдя удаленные села на берегах Малого Енисея - Эржей, Верхний Шивей, Чодураалыг и Ок-Чары, - я познакомился с пятью большими семьями староверов. Всегда гонимые, хозяева тайги не сразу идут на контакт с чужаками, тем более с фотографом. Однако две недели жизни рядом с ними, помощь в их повседневном нелегком труде - уборке сена, ловле рыбы, сборе ягоды и грибов, заготовке дров и хвороста, собирании мха и постройке дома - шаг за шагом помогли преодолеть завесу недоверия. И открылись сильные и самостоятельные, добродушные и трудолюбивые люди, счастье которых состоит в любви к Богу, своим детям и природе.

Богослужебная реформа, предпринятая патриархом Никоном и царем Алексеем Михайловичем в XVII веке, привела к масштабному расколу Русской церкви. Жестокие преследования царских и религиозных властей, желавших привести народ к единомыслию и покорности, вынудили миллионы русских людей покинуть обжитые места. Хранившие свою веру старообрядцы бежали к Белому морю, в Олонецкий край и нижегородские леса. Время шло, руки власти достигали староверов в новых местах, и искатели независимости уходили еще дальше, в глухую тайгу Сибири. В XIX веке русские люди пришли в труднодоступный район Малого Енисея, Каа-Хемский кожуун Тувы. Новые поселения закладывались на пригодных для хозяйства землях в долине реки, все выше и выше по течению. Здесь, в верховьях Малого Енисея, быт и традиции русских староверов сохранились в первозданном виде.

В дорогу мы собрались небольшой командой фотографирующих путешественников, впятером. От Москвы весьма далеко. Самолетом до Абакана, затем часов десять машиной через Кызыл, столицу Республики Тыва, до Сарыг-Сепа, районного центра, там пересаживаемся на уазик-«буханку» и еще пару часов лесными дорогами добираемся до точки на берегу Малого Енисея. На другую сторону реки, к турбазе «Эржей», переправляемся лодкой. Привез нас на своем уазике хозяин базы Николай Сиорпас. Он же повезет и дальше, в таежные глубины, но надо переждать сутки-другие, пока подсохнет размытая долгими дождями дорога на перевале.

Эржей, рядом с которым расположилась база, - большое село с населением до полутора тысяч жителей, с электричеством и школой-интернатом, куда привозят своих детей староверы из заимок выше по Каа-Хему, как по-тувински называется Малый Енисей. В старой вере здесь не все сельчане. Часть местных близка к ней, но в общину не входит, строгости не хватает. Есть представители и новой православной веры. Есть даже совсем неверующие.

Сходить посмотреть село да продуктов купить оказалось недалеко, меньше километра от базы. Сиорпас, провожая, пошутил: «Староверов отличите: мужики с бородами, по двору с десяток детворы мал-мала меньше, бабы в платках да юбках до пят, через год-два с животиком».

Вот и первое знакомство: Мария, молодая женщина с коляской. Поздоровались, спросили, где купить хлеба и творога. К чужакам она отнеслась сначала настороженно, но в помощи не отказала, даже удивила отзывчивостью. Повела по всему Эржею, показывая, у кого молоко вкуснее, где грузди соленые хороши.

Здесь, в отдаленных от цивилизации поселках, свои особенности на образ хозяйствования наложила суровая таежная природа. Лето в этих местах короткое, а зима приходит с крепкими морозами. Пахотные земли с большим трудом отвоевываются у леса, в долинах по берегам реки. Местные выращивают хлеб, сажают огороды. Из-за морозов многолетние культуры не приживаются, зато растут однолетники, даже маленькие арбузы. Тайга кормит. Зверя бьют только копытного, мясо едят дикое. Собирают кедровые орехи, грибы, ягоду на варенье. Река дает рыбу. Здесь много хариуса, а тайменя часто отпускают - его в последние годы стало мало.

Старообрядцы не пьянствуют, «казенку» не пьют вообще, а по праздникам вкушают чарку-другую некрепкого домашнего вина на таежной ягоде, голубике или костянике.

Отдохнув на базе Сиорпаса пару деньков, мы дождались сухой погоды и двинулись к первой заимке староверов - Верхнему Шивею, в сорока километрах от Эржея, со сложным перевалом через сопки.

Всю дорогу до Шивея Николай Сиорпас под натужное гудение мотора убеждал нас быть сверхуважительными и вести себя более чем скромно, не напирать на людей своими огромными фотопушками. Сам он не старовер, но с таежными жителями у Николая сложились добрые отношения, за которые он разумно опасался. Думается, эти два дня на базе он не только погоды ждал, но и присматривался к нам, и думал, можно ли везти нас дальше.

Работящий люд Верхнего Шивея мы встретили задолго до поселка, на покосном лугу. Напросились помогать, кидать скошенное сено в высокие стога - зароды.

Мы засучили рукава, старались из всех сил и все равно отставали. Нелегко давалась наука поднимать крупные охапки длинными трехзубыми деревянными вилами. За совместной работой знакомились, завязывали разговоры.

Скошенную и подсушенную траву собирают в зароды - так вся Сибирь называет стога. Укладка их - дело ответственное: сено должно лежать равномерно и плотно, чтобы не развеялось ветром и не проквасилось дождем. Верхний Шивей

На заимку Верхний Шивей, тогда пустующую, Петр и Екатерина Сасины приехали лет пятнадцать назад. Хозяйство поднимали на пустом месте, жили-зимовали поначалу в сарайчике. Год за годом строились, крепли, растили трех дочерей. Потом приехали селиться и другие родственники, теперь здесь живет несколько семей. Дочки выросли, перебрались в город, а на лето приезжают теперь к Петру с Екатериной непоседливые внучата - две девочки и два мальчика.

Внуки Сасиных совсем мирские, приезжают на все лето. Для них Петр Григорьевич держит солнечные батареи с аккумулятором и преобразователем, от которых включает маленький телевизор и проигрыватель дисков - мультики смотреть. Верхний Шивей

Веселым шумом разбудили наш палаточный городок детишки, принесшие парного молочка и сметанки. Второй день кидать сено на зароды сложнее - с непривычки у горожан болят все мышцы. Но и теплее уже лица хозяев, улыбки, смех и одобрение. «Завтра Преображение, приходите! Винца попробуете домашнего», - зовут селяне.

В доме просто, без изысков, но чисто и добротно. Просторные сени, делящие дом пополам, в комнатах беленые стены, большие печи посередине, железные пружинные кровати напомнили мне карпатское село, также во многом сохранившее свой быт. «По единой!» - говорит Петр Григорьевич, и мы пробуем вкуснейший напиток. Год настаивается сок голубики без сахара и дрожжей и получается вино с еле заметным градусом. Пьется оно легко и не пьянит, а настроение поднимает и разговорчивость усиливает. Шутка за шуткой, история за историей, песня за песней - хорошо посидели. «Хотите посмотреть моих лошадок?» - зовет Петр.

Конюшня расположена на окраине, здесь два десятка лошадей, есть даже иноходцы. И все любимые. О каждом жеребенке Петр Григорьевич может часами говорить.

Расставались с Сасиными, как старые друзья. И снова в путь, на лодке вверх по Малому Енисею.

До следующей заимки вверх по реке пол-часа плыть на моторке. Нашли Чодураалыг на довольно высоком берегу с просторной, похожей на карниз долиной, крайние дома стоят прямо над рекой. Противоположный берег - почти отвесная, поросшая тайгой гора.

Место здесь удобное для хозяйства, выращивания хлеба, разведения скота. Есть поля под пашню. Река, кормилица и транспортная артерия. Зимой по льду и до Кызыла добраться можно. И тайга - вот она, начинается сопками на краю заимки.

Приплыли, скинули рюкзаки на берег и пошли искать, где удобно разбить палатки, чтобы никому не мешаться и в то же время хорошо видеть все вокруг. Встретили дедушку Елиферия, который угостил только что испеченным вкусным хлебом и посоветовал идти к бабе Марфе: «Марфутка примет и поможет».

Марфа Сергеевна, худенькая, маленькая и подвижная, лет семидесяти, выделила нам место для палаток рядом со своим небольшим домиком с красивым видом и на реку, и на поселок. Позволила пользоваться печкой и кухонной утварью. У староверов это непростой вопрос - грех есть из посуды, которую брали мирские люди. Все время Марфа Сергеевна заботилась о нас. Помогали и мы ей - собирали ягоду, носили хворост, рубили дрова.

Младший ее сын, Дмитрий, был по делам в тайге. Старшая дочь, Екатерина, вышла замуж и живет в Германии, иногда приезжает мать проведать.

У меня был спутниковый телефон, и я предложил Марфе Сергеевне позвонить дочери. «Бесовское все это», - отказалась бабушка Марфа. Через пару дней вернулся Дмитрий, и мы набрали номер его сестры, сделав громкость посильнее. Услышав голос дочери, забыв о бесах и бросив перебираемый лук, бежала Марфа Сергеевна через поляну к нам с Димой. Жаль, тогда она еще не позволяла себя фотографировать, иначе получился бы интересный снимок: маленькая симпатичная деревенская бабушка в старинной одежде стоит на фоне тайги, светясь улыбкой, и разговаривает с дочкой в далекой Германии по спутниковому телефону.

По соседству с Марфой Сергеевной, дальше от берега, живет большая семья Панфила Петенёва. Старший из двенадцати отпрысков, Григорий, 23 лет, позвал нас на место ребячьих игр - поляну в лесу за селом. По воскресеньям дети со всех ближних заимок, нарядные, прибегают и приезжают на лошадях, велосипедах и мотоциклах пообщаться и наиграться вместе. Ребята недолго стеснялись, и минут через десять мы играли с ними в мяч, отвечали на море любопытных вопросов и слушали рассказы о жизни в поселках, балующих нынче медведях и строгом дедушке, который всех детей гоняет за озорство. Они смешили нас байками, интересовались техникой и даже пробовали фотографировать нашими камерами, напряженно позируя друг другу. А мы сами с удовольствием слушали чистую, как ручеек, русскую речь и наслаждались, снимая светлые славянские лица.

Для детей староверов конь - не проблема. Помогая по хозяйству, они рано учатся общаться с домашними животными

Оказывается, Чодураалыг, в котором мы остановились, называют Большим, а недалеко, дорога пролегает как раз мимо игровой полянки, есть еще и Малый Чодураалыг. Дети вызвались показать эту вторую, из нескольких дворов в глубине леса, заимку. Везли нас весело, на двух мотоциклах, по тропкам и дорожкам, через лужи и мостки. Эскортом лихо неслись девчонки-подростки на ладных конях.

Мотоцикл для подростка в поселке староверов - предмет гордости, увлечения и необходимости. Как и положено мальчишкам, они с ловкостью циркачей продемонстрировали приезжему фотографу все мастерство управления двухколесным моторным чудом. Чодураалыг

Чтобы познакомиться ближе, начать общение и достичь необходимого уровня доверия, которое позволило бы фотографировать людей, мы смело включались в повседневную работу старообрядческих семей. Праздно болтать в будний день им некогда, а в деле разговоры разговаривать - работается веселей. Поэтому мы просто пришли утром к Петенёвым и предложили Панфилу помощь. Сын Григорий жениться задумал, дом строит, вот и работа нашлась - потолок конопатить. Сложного ничего, но кропотливо. Сначала на другой берег реки, по горам между зарослей мох собирать, в мешки класть и по крутому склону вниз скидывать. Потом везем их лодкой на стройку. Теперь наверх, а еще сюда глину надо ведрами подавать и забивать мох в щели между бревнами, замазывая сверху глиной. Трудимся бойко, бригада большая: пятеро старших детей Петенёвых и трое нас, путешественников. И ребятишки помладше вокруг, наблюдают и пытаются помогать-участвовать. За работой общаемся, мы их узнаем, они нас. Дети любопытные, все им интересно: и как в больших городах картошку выращивают, и где мы дома молоко берем, все ли ребята в интернатах учатся, далеко ли мы живем. Вопрос за вопросом, на некоторые затрудняешься ответить, и это понятно: настолько различны наши миры. Ведь для детей Сарыг-Сеп, районный центр, - другая планета. А для нас, городских жителей, тайга - неведомый край со своими скрытыми от незнающего взгляда тонкостями природы.

С Павлом Бжитских, пригласившим нас в гости, мы познакомились в Малом Чодураалыге, куда ездили с детьми в воскресенье. Путь к нему на Ок-Чары неблизкий - девять километров по каменистому, заросшему лесом берегу Малого Енисея. Заимка из двух дворов впечатляет крепостью и хозяйственностью. Высокий подъем от реки не создал трудностей с водой - тут и там прямо во дворах бьет множество родников, по деревянным желобам прозрачная водичка подается на огороды. Она студеная и вкусная.

Внутри дом удивил: две комнатки, молельная и кухонька сохранили вид и убранство бывшей здесь когда-то монашеской общины. Беленые стены, плетеные половички, льняные занавесочки, самодельная мебель, глиняная посуда - все хозяйство монахинь было натуральным, с миром не общались и ничего извне не брали. Павел собрал и сберег предметы быта общины, теперь показывает их гостям. По Каа-Хему сплавляются экстремальные туристы, иногда заглядывают сюда, Павел даже отдельный домик и баньку построил, чтобы люди могли остановиться у него и отдохнуть на маршруте.

Рассказывал он нам о жизни и уставе монахов-старообрядцев. О запретах и грехах. О зависти и злости. Последняя - грех коварный, злость злостью множится и накапливается в душе грешника, а бороться с ней сложно, ведь и легкая досада - тоже злость. Зависть - грех не простой, от зависти и гордыня, и злость, и обман плодятся. Павел говорил, как важно читать молитвы и раскаиваться. И пост на себя брать, что календарный, что тайно взятый, чтобы ничто не мешало душе молиться и свой грех глубже осознавать.

Не только строгость царит в душах староверов. Говорил Павел и о прощении, о миролюбии к другим религиям, о свободе выбора для своих детей и внуков: «Вырастут - пойдут учиться, кто захочет. Уйдут в мир. Бог даст - веру нашу древнеправославную не забудут. Кто-то вернется, с возрастом чаще о душе задумываются».

У простых общинников, не монахов, внешний мир не под запретом, берут староверы и достижения цивилизации, которые помогают в труде. Моторы используют, ружья. Я видел у них трактор, даже солнечные батареи. Чтобы покупать, деньги зарабатывают, продавая мирянам продукты своего труда.

Павел читал нам избранные главы Иоанна Златоуста, переводя со старославянского. Так их выбрал, что слушаешь, затаив дыхание. Запомнилось о печати Антихриста. Павел пояснил по-своему, что, например, все официальные регистрирующие человека документы и есть его печать. Так Антихрист хочет всех нас взять под контроль: «Вон в Америке уже каждому человеку собираются какие-то электрические чипы под кожу вшивать, чтобы тот нигде от Антихриста не мог скрыться».

Из «музея» он провел нас на летнюю кухню, угощал опятами, копченым тайменем, свежим хлебом и особенным домашним вином на березовом соке вместо воды. Уходя, мы купили у Павла молодого индюка и до поздней ночи ощипывали его, смеясь над своей неумелостью.

С детьми Поповых из Малого Чодураалыга познакомились в день приезда на игровой полянке. Любопытство приводило их к палаткам каждое утро. Они весело щебетали, безостановочно спрашивали. Общение с этими улыбающимися ребятишками давало заряд тепла и радости на целый день. А в одно утро дети прибежали и от имени родителей позвали нас в гости.

На подходе к Поповым веселье - младшие втроем нашли самую черную лужу с жидкой грязью, увлеченно в ней скачут и что-то ищут. Встречает нас смеющаяся мама Анна: «Видали таких чумазых? Ничего, воды нагрела, отмоем!»

Детей, уже семерых, Поповы не просто любят, они их понимают. В доме светло от улыбок, а Афанасий начал новый строить - побольше простора ребятам. Сами детей учат, не хотят отдавать в далекий интернат, где не будет родительского тепла.

За угощением мы быстро разговорились, будто какая-то невидимая волна заиграла созвучием и родила легкость и доверие между нами.

Работают Поповы много, старшие дети помогают. Хозяйство крепкое. Сами возят продукты продавать в район. На заработанные средства купили трактор и японский лодочный мотор. Хороший мотор здесь важен: на Малом Енисее опасные пороги, случись, заглохнет ненадежный старенький - можно и погибнуть. А река и кормит, и поит, она же является путем сообщения с другими селами. Летом на лодке, а зимой по льду на тракторах и уазиках ездят.

Здесь, в далеком поселке, люди не одиноки - они общаются-переписываются со старообрядцами со всей России, газету старой веры из Нижнего Новгорода получают.

А вот общение с государством стараются свести к минимуму, от пенсий, пособий и льгот отказались. Но совсем контакта с властью не избежать - нужны права на лодку и трактор, технические осмотры всякие, разрешения на ружья. Хоть раз в год, да надо за бумагами идти.

Относятся Поповы ко всему ответственно. Был случай у Афанасия в молодые годы. Служил в армии в начале 1980-х в Афганистане водителем бронетранспортера. Вдруг стряслась беда: у тяжелой машины отказали тормоза, погиб офицер. Сначала ситуацию определили как несчастный случай, но затем высокие чины ее раздули и парню дали три года колонии общего режима. Командиры, полковой и батальонный, доверяли Афанасию и отправили в Ташкент без конвоя. Представьте себе: приходит молодой парень к воротам тюрьмы, стучится и просит пустить свой срок отсиживать. Позже те же командиры добились его перевода в колонию в Туве, поближе к дому.

Наговорились с Анной и Афанасием. О жизни здесь и в миру. О связи между старообрядческими общинами по России. Об отношениях с миром и государством. О будущем детей. Уходили поздно, с добрым светом в душе.

Следующим утром мы отправлялись домой - короткий срок поездки заканчивался. Тепло прощались с Марфой Сергеевной: «Приезжайте, в другой раз в доме поселю, потеснюсь, ведь как родные стали».

Много часов дороги домой, в лодках, машинах, самолете я думал, пытаясь осознать увиденное и услышанное: что не совпало с первоначальными ожиданиями? Когда-то в 1980-х читал в «Комсомольской правде» увлекательные очерки Василия Пескова из серии «Таежный тупик» об удивительной семье староверов, ушедшей от людей глубоко в сибирскую тайгу. Статьи были добрыми, как и другие рассказы Василия Михайловича. Но впечатление о таежных затворниках осталось как о людях малообразованных и диких, чурающихся современного человека и боящихся любых проявлений цивилизации.

Роман «Хмель» Алексея Черкасова, прочитанный недавно, усилил опасения, что знакомиться и общаться будет сложно, а фотографировать - и вообще невозможно. Но надежда жила во мне, и я решился на поездку.

Потому и оказалось столь неожиданным увидеть простых, с внутренним достоинством людей. Бережно хранящих свои традиции и историю, живущих в согласии с собой и природой. Трудолюбивых и рациональных. Миролюбивых и независимых. Подаривших мне тепло и радость общения.

Что-то я у них принял, чему-то научился, о чем-то задумался.

Богослужебная реформа патриарха Никона в XVII веке, привела к расколу в Церкви и гонениям инакомыслящих. Основная масса старообрядцев попали в Туву в конце XIX века. Тогда эта земля принадлежала Китаю, что защищало староверов от репрессий. Они стремились селиться в безлюдных и малодоступных уголках, где никто не стал бы притеснять их за веру.

Перед тем как уходить со старых мест, староверы отправляли разведчиков. Их посылали налегке, снабжая лишь самым необходимым: лошадьми, провиантом, одеждой. Затем переселенцы отправлялись большими семьями, обычно зимой по Енисею, со всей живностью, домашним скарбом и детьми. Нередко люди гибли, попадая в полыньи. Те, кому посчастливилось дойти живыми-здоровыми, тщательно выбирали место для поселения, чтобы можно было заниматься земледелием, хлебопашеством, завести огород и т.д.

Староверы до сих пор живут в Туве. К примеру, Эржей - крупнейшее староверческое село в Каа-Хемском районе с населением более 200 жителей. Подробнее о нем в сегодняшнем посте...

До поселка долго добираться. Сперва мы пилили 200 км от Кызыла. По дороге масса банеров, напоминающих о высокопоставленном земляке Сергее Шойгу:

3.

Проезжали небольшие поселки. Почти во всех отсутствуют такие вещи как кафе или круглосуточные магазины, зато есть Ленин:

4.

Деревенский футбольный стадион. Видимо коровы используются для "стрижки" травы на поле:

5.

Переправлялись через реку. Автомобили отправили на пароме, сами сели на лодочки. Полчаса поднимались по течению наверх:

6.

Река с очень быстрым течением:

7.

Виды очень живописные. Горы, зелень, редкие облачка:

8.

9.

Наша команда:

10.

11.

Рыбак на берегу:

12.

13.

Наконец-таки, приплыли:

14.

Староверческое село на первый взгляд ни чем не отличалось от тысяч обычных сел в России:

15.

На второй взгляд тоже ничего особенного замечено не было. Село и село.

Единственное, что напоминало об особом месте - жесткие правила. Снимать внутри дома нельзя. Записывать речь на диктофон нельзя. Почему-то староверы катастрофически боятся слова "интервью" и всего что связано с массовой информацией:

16.

Катерина, хозяйка дома, 24 года. Кстати, на улице фотографироваться они совершенно не против. Ее семья пришла после войны с Урала. Тогда был страшный голод, и ходили легенды, что именно здесь едва ли не земля обетованная, где полный достаток:

17.

Сынок. Староверы не очень хотят чтобы дети получали образование, так как после учебы в институте никто не возвращается домой. Лучше уж без профессии, но зато рядом, с семьей. Во избежании кровосмешения, жен берут из соседних деревень. Разводы не приняты, практикуется принцип "стерпится-слюбится":

18.

Нас пригласили в дом, накормили окрошкой на местном квасе, который по вкусу больше похож на воду, и пирогом с рыбой. Пирог был своеобразный: высотой семь сантиметров на тонком тесте, полностью наполненный ленком. Я откусил кусок и понял, что сделал ошибку. Рыба была не то что с костями, она была с хребтом. Запивал рыбьи кости мелиссой.

Тем не менее прием оставил теплые впечатления. Разрешили снять огород. Выращивают всё сами, включая арбузы и дыни:

19.

Приусадебное хозяйство с бидонами:

20.

Маленькая машинка детеныша, с которой он гоняет по двору:

21.

Большая машинка папы, на которой он гоняет в Кызыл раз в неделю. Отвозит молоко, сметану и творог на продажу. На вырученные деньги отец семейства закупает муку и продукты. Все-таки несмотря на удаленность, отшельничество староверов весьма условно - их быт уже вплетен в соседний социум:

22.

В следующем посте расскажу про соленое озеро Дус-Холь. Stay Tuned!